Неаполитанская кошка - страница 18

За сто евро за сутки я имела свой собственный вид на море! И не надо было платить огромные деньги, как в «Гранд-Везувии»! И хозяйка, слава тебе, господи, не назвалась моим мужем или просто Алексом…

Наконец она ушла (хотя, кстати!), ее звали Александра, почти Алекс!!!), и я без сил рухнула на кровать…

Что это было, спрашивала я себя, вспоминая наглого «американца», пытавшегося внушить мне, что я чокнутая.

Рассказать кому – не поверят?

И самое главное, объяснения этому не было! Чтобы в Неаполь этим же рейсом, что и я, прибыла женщина по имени Зоя Валентинова, в это еще можно было поверить (хотя тоже маловероятно), но то, что мужчина представился ее (моим) мужем, Алексом, – вот это полный абсурд, и именно это наводит ужас.

Так не хотелось верить, что за мной следят. Но все указывало именно на это!

Я разделась и отправилась в душ.

Пока потоки теплой воды смывали ароматную пену с моего тела, я пыталась вспомнить, кто мог знать о моей поездке.

Ну конечно, девушка-оператор из турфирмы, причем девушка знакомая, мы с Алексом и прежде заказывали у нее туры. Ее звали Танечка Соснова, и на нее, на то, что она как-то связана с этим «американцем», я просто не могла подумать. Дальше, ее знакомый, Виктор, который сделал мне трехмесячный Шенген, его я вообще видела первый раз, но, если он знакомый Тани и они в связке (но так не хотелось в это верить!), то он мог кому-то сообщить.

Но не значит ли это, что за мной действительно следят? И когда началась эта слежка? Связана ли она с моим мужем? И вообще, что им всем от меня нужно?

Вот кто, к примеру, мог предположить, что моя соседка случайно увидит человека, похожего на Алекса? Никто.

Однако если в моем доме установлены камеры или звукозаписывающие устройства, тогда да, все становится понятным.

Получается, что в смерть Алекса кто-то не поверил, и все эти годы через меня пытался его разыскать.

Каждый день следящие наблюдали мои страдания, слезы, ходили или ездили за мной по пятам, когда я встречалась с другими мужчинами, знали о моих отношениях с Гольдманом (вернее, об отсутствии этих самых отношений), о его желании жениться на мне.

Быть может, слушали мои разговоры с Аликом Банком, когда мы встречались с ним, чтобы поговорить об Алексе. Но даже если они слушали наш последний с ним разговор, не могли понять, что я собираюсь в Италию.

Я же никому об этом не сказала.

Хотя…

Я же спросила Алика, что бы он сделал, если бы случайно увидел Алекса, так сказать, после его смерти. Что, если он уцепился за эту мою фразу, плюс – инициированная мною встреча с ним. Быть может, он просто догадался, что я встретилась с Алексом и теперь занимаюсь его поиском, и это именно он, Алик, проследил за мной и узнал о том, куда я заказала билет?

Но Алик – наш друг, и он никогда бы не позволил подвергнуть меня такому стрессу там, в аэропорту. И он не стал бы мне морочить голову. И если бы только допустил, что я отправилась сюда, чтобы встретиться с Алексом, он предпочел бы открыто спросить меня об этом и уж точно не устраивать эти подставы с голубоглазым «американцем», пытавшемся внушить мне, что я сошла с ума.

После душа я разобрала чемодан, разложила и развесила вещи в шкафу, нашла в кладовке утюг и погладила белую блузку. Надела голубые шорты, блузку, привела в порядок волосы и, захватив лишь маленькую полотняную сумочку, в которой были только деньги и телефон, вышла из квартиры.

Спустившись к заливу, я увидела невероятное количество покачивающихся на волнах яхт, лодок, катеров и даже небольших кораблей.

Я подумала, какое же это счастье – иметь в Неаполе свою яхточку, пусть даже и небольшую.

Это свобода, наслаждение, сказка!

И я, мечтая, что и у меня тоже, возможно, будет тоже яхта или лодка (а почему бы и нет!), двинулась вдоль пирса, щурясь от солнца и разглядывая суда.

Морская вода бросала голубые блики на белые яхты и парусники и делала их нарядными, праздничными. Да и вся набережная, переливающаяся на солнце, казалась предназначенной лишь для счастливых людей.

Я очень хорошо запомнила то место, с которого камера русской Тамары повернула к самому берегу, туда, где за металлическими перилами начиналась полоса серо-белых каменных валунов, между которыми, собственно говоря, и прятались кошки.