Небеса - страница 5

Сама по себе она серая, но у неё было множество красивых темно-серых узоров по всей шерсти и расположились они там очень интересно. Например, на лбу у неё была буква «М». А задняя левая лапка была беленькая и животик тоже беленький, и мордочка. И если присмотреться, то можно было увидеть не только серый, тёмно-серый, белый цвета, но и рыжий. Он мелькал по всему её телу. А носик у неё был коричневый. Она была похожа на серую тигрицу. А какие у неё были глаза… невозможно красивые зелёные, кошачьи глаза, во взгляде которых проявлялся весь её характер и вся любовь к самым родным для неё людям: маме, папе и мне.

Муся была невероятно женственная, её походка такая, словно она ходит по подиуму, а не по квартире. Это была королева, которая не подпускает к себе других котов (в итоге, родить у неё не получилось) и что попало есть не будет. Домашнюю еду тащить в рот не будет, кроме печенки (от неё сходила с ума) и рыбы. Консервы только изысканные, дешевые не принимала. Корм подавай ей тоже дорогой. Но больше корма любила жидкие консервы, только без курицы и утки. Положишь ей в миску, она поклюёт немного и уйдет, а оставшиеся порция засыхала. А потом придёт и ещё попросит. Сядет возле миски и будет смотреть то на неё, то на тебя милыми глазами, манипулируя хозяином, чтобы тот дал ей свежую еду. И у неё это получалось. Приходилось по пять раз в день, а то и больше выкидывать старое, мыть постоянно миски и давать ей новые консервы. И когда кошка наедалась, видя через зеркало, что мы с мамой едим и смотрим на неё, то выдвигала свою лапу чуть назад, а корпус немного вперёд и уходила, тем самым говоря нам: «Спасибо».

Муся очень сильно нас любила. Это была для меня не только кошка, но и лучший друг, родная сестра, дочь. Мне с ней было очень весело. Мы гоняли с ней по квартире, играя в догонялки и каждый раз кто-то из нас побеждал. В гипер-эмоциональном состоянии она забиралась на стены (я не шучу), висела там несколько секунд, а потом спрыгивала и опять в беготню. Если бы вы видели, как она прыгала на трёхметровую высоту на шкаф, а потом наблюдала за своими близкими с высока. Я её всегда обнимала, целовала и доставала частенько, а она меня царапала за это сильно и не больно, но всё же терпела от настоящей, кошачьей любви ко мне. Помимо этого, она позволяла брать себя постоянно на руки, играться, часто лизала меня и маму своим шершавым языком. Приходила ко мне в кровать и ложилась, либо в ноги, либо на живот. В счастливые для неё минуты она лежала на мне колбаской и выпускала свои когти от удовольствия так, что было и больно, и приятно одновременно. А урчала… как трактор.

Я всегда думала: какое счастье, что она у меня есть и была благодарна Богу за то, что он меня наградил такой кошкой. Ведь, чем-то мы всё-таки похожи с Мусей. У нас глаза одинакового цвета (у меня тоже зелёные), она такая же упёртая, как и я. Если надумает выйти из комнаты, пока не откроешь дверь, не отстанет и будет орать до последнего. И откуда в ней всё это? Ещё столько женственности. Мама часто говорила мне: «Учись у Муси». И она была права. Мудрая кошка действительно была для меня примером для подражания. А неспроста. Ведь серая тигрица была старше меня на шесть лет. И для меня она не просто Муся, а Мусилия, моя Аморэ.

Но однажды счастье начало вянуть. Зверёк был уже совсем старенький, ей было шестнадцать лет, а для кошек это много. Какая-то странная перемена с ней произошла. Она перестала позволять себя брать на руки, не приходила ко мне в кровать и не урчала так мило как раньше. У неё начались какие-то непонятные зависания на одном месте, наступили проблемы с аппетитом. С каждым разом меньше ела, но больше пила воды, хотя по-моему только воду и пила. Не удавалось мне уже ощущать такого шершавого языка… зато, стоило мне только сесть на кухонный жёлтый диванчик и, тут как тут Аморэ появлялась на моих коленях и сидела на них, пока я не встану, каждый раз, как только я садилась на это место. Не могла я понять, откуда произошла в ней такая перемена, но потом поняла – она готовилась.