Неблагой Принц - страница 7

— Чего ты желаешь, Эбигейл Мур? — он тоже встал из — за стола и медленно, стараясь не издать ни звука, подошёл к ней ближе.

Это очень важный момент.

С желаниями шутки плохи.

Она покачала головой.

— Детские мечты. Ничего больше, — она повернулась к нему и вздрогнула от неожиданности, обнаружив, что его нет там, где он сидел. Ему нравилась ее злость и также нравился ее страх. Как вкусно.

Он понизил голос до шёпота.

— Скажи мне, чего ты желаешь.

— Я… — на ее лице снова отразился страх, возможно, своего рода осознание. Покойная тетя, вероятно, рассказывала ей истории, предупреждая, чтобы она не шептала свои желания незнакомым людям. Проклятье. — Ничего. Все в порядке. Спасибо. Опасно рассказывать незнакомым людям о своих желаниях.

Черт, черт.

— Даже если это твой муж? — поддразнил он, делая к ней ещё один шаг. Он возвышался над ней. Он возвышался над всеми. И ему это невероятно нравилось.

— Особенно незнакомым мужьям.

Это заставило его искренне рассмеяться. Она смертная и дура, но, по крайней мере, забавная смертная дура.

— Тогда я постараюсь не быть больше незнакомым. Однако сегодня я должен уйти, — он посмотрел в темноту за окном. — Спасибо за гостеприимство, — взяв ее за руку, он поцеловал ее пальцы, сознавая, что его губы чувствуются намного суше и грубее, чем они есть под чарами.

Он направился к двери коттеджа и открыл ее. В комнату ворвался холодный ветер, и огонь в очаге затрепетал. Она стояла там со смесью замешательства и облегчения на лице. Он улыбнулся.

— Скоро увидимся, жена.

Уходя, он рассмеялся про себя.

Эбигейл уставилась на гроши в ладони женщины.

— Он стоит вдвое больше, — она схватилась за верёвку, которая держала Джеймса, ее козла. Не то чтобы требовалось слишком уж много поощрения, чтобы заставить его идти. Она растила его с того дня, как он родился, и ей часто приходилось держать его в загоне или на привязи, чтобы животное не преследовало ее. Несколько раз ему удавалось забраться в коттедж, и она заставала его спящим рядом с ней.

— Времена тяжёлые, — Мари вздохнула и прислонилась к своему забору. — И, буду с вами честна Мисс Мур…

— Миссис.

Мари покачала головой, на ее лбу прорезались глубокие морщины, когда она нахмурилась.

— Я знаю, что у вас не такой большой выбор. По моим подсчётам, через три недели вы уйдете, а те, кто с трудом находит покупателя, не могут торговаться. Кроме того, откуда мне знать, что козел не станет… странным?

Эбигейл впилась ногтями в изгибы грубой веревки в ее ладони, вдавливая волокна в кожу на сильно, что это приняло боль.

— Странным?

— За тобой следует неудача. Не уверена, что хочу рисковать, если она передалась и на животное.

— Он просто… — она воспользовалась моментом, чтобы подавить свой гнев. Кричать на старуху бесполезно. — Он просто козел.

— Ага, и без дьявольщины? Ты бы узнала, верно? — Мари снова протянула ей свои гроши. — Бери или отказывайся, Мисс Мур. Возможно, скоро они станут тем, что не даст тебе умереть с голоду.

Мысленно она представляла, как набросится на Мари и врежет ей прямо в челюсть. Может, даже заставит ее съесть свое жалкое подобие платы за Джеймса — заставит проглотить свои чёртовы гроши целиком.

Или наложит на нее ужасное проклятие. Испортит ее дом и все, что в нем находится.

Но она ничего из этого не сделала. Просто взглянула, вздохнула, повернулась и пошла прочь, Джеймс радостно трусил рядом с ней.

— Нет.

— Поступай как знаешь.

Прекрасное утро совершенно не соответствовало ее настроению, когда она шла из деревни Халтуистл, возвращаясь к своему коттеджу. Щебетали птицы, светило солнце, воздух раннего лета все ещё был прохладным, хотя солнце излучало тепло. Утро было идеальным.

Но она была несчастна.

Больше никто в Халтуистле и не подумывал что — нибудь у нее купить. В большинстве случаев Мари была единственной, кто готов был с ней говорить. Все остальные просто переводили взгляды и избегали ее. С глубоким вздохом она выпрямила спину и расправила плечи.

— Мне неприятно это говорить, Джеймс. Но я думаю, ты предпочел бы быть скормленным волкам, чем отданным ей. И без дьявольщины? Ты бы узнала, верно? —