Небо цвета шартрез - страница 4

— С каких пор архитектурный отдел интересуется пропажами детей? — спросил я, не удержавшись от неприязненных ноток и надеясь, что мой блокиратор эмоций сработает как следует. Не сработал — это я увидел по лицу Арины. Она скрывать эмоции даже не пыталась.

— Не переживай, инспектор, детишек я у тебя отбирать не стану, — в ее голосе прозвучала неприкрытая ирония.

Ох уж эта мне юная поросль. В ее возрасте я и сам был борцом с окопавшимися где-то в прошлом веке нормами вежливости, а потом понял, что уважение к старшим — штука полезная. Эти, новые, уже не поймут. Аугментация изменила слишком многое.

Нетка тем временем подтвердила, что вмешательство архитекторов вполне легитимно: полным ходом шла спецоперация на Смоленском бульваре, и любое чрезвычайное происшествие в радиусе пяти кварталов входило в зону их интересов.

Я мельком порадовался: сносят наконец шестнадцатиэтажное страшилище рядом с институтом судебной медицины, утрясли-таки все разногласия. В этот самый момент Нетка уже капсулировала здание и территорию вокруг него: вырезала с виртуальной карты города, делая их невидимыми для джетов и юзеров, перенаправляла маршруты, втягивала свои нервные окончания, оставляя архитекторов и рабочих один на один c памятником брежневской эпохи, которому суждено исчезнуть через несколько часов. Если быстро найдем мальчишку, я успею своими глазами полюбоваться событием исторического значения. Ради такого зрелища я готов даже полностью отключить аугментацию.

Сделав вид, что потерял интерес к делам архитекторов, я обернулся к Нечаевой.

— Прошу прощения, нас прервали, — сказал я. — Так вот, о ключе…

— Нет у нее никакого ключа, — перебила меня Арина. — И телеметрия в пацана не вшита. Обходились электронным браслетом, полагаю. А сегодня Данька сумел от него избавиться, верно?

Нечаева закивала. А я не удержался от язвительного замечания:

— Вы еще скажите, что замок у вас в квартире механический.

Нечаева насупилась, и я понял, что угадал.

Конечно, Нетка работает не только с цифровым следом. Есть еще и видеопамять имплантов — идеальное свидетельство в расследовании чрезвычайных ситуаций. Нет необходимости брать показания у очевидцев, можно просто посмотреть, что именно они видели. В теории звучит отлично, но на практике доступ к информации настолько приватной получить весьма непросто, особенно если доступ требуется массовый. Я сразу отмел этот вариант. Мы такое разрешение будем выбивать часами. Остаются стационарные видеокамеры. Их теперь не так много, но это все же шанс…

— Я уже отправила запрос, — сообщила Арина, точно прочитав мое намерение по лицу.

Я скривился. Арина, похоже, заметила и это, но иронизировать не стала, а расшарила для меня свою визуалку. Разумно. Так мы не будем дублировать действия друг друга.

Пока Нетка собирала данные с видеокамер, я вспоминал дедовские методы ведения следствия.

— Так что же, — спросил я у Нечаевой, — ваш Данька ото всех информационных ресурсов отрезан?

— Что вы такое говорите! — возмутилась она. — Должен же он учиться. Есть смартфон… Только он его оставил дома.

Смартфон, мама дорогая. Ну спасибо, что не телефон с дисковым набором.

— Мне нужен родительский доступ к его аккаунту.

Наученный горьким опытом, я перебросил ей утилиту-помощника и всего-то через три минуты уже рылся в приватной виртуальности мальчика. Учеба, веб-серфинг, соцсети, чаты, чаты и снова чаты. Что ж, мальчик прекрасно понимал, чего лишен, и всеми доступными способами пытался компенсировать свою вынужденную инаковость…

Пришел ответ от Нетки: в поле зрения видеокамер Данька не попадал. Арина, упертая девчонка, принялась сама, вручную, перепроверять записи одну за другой.

А я не удивился. Мальчишка был смышлен не по годам. Ну, то есть с моей реликтовой точки зрения. Нынешние дети — не чета нам. Конечно, он избегал камер, если не хотел, чтобы его нашли.

Раздалось знакомое дребезжание телефона, забилась в истерике иконка колокольчика.

Вызов пришел нам обоим — мне и Арине. ДТП, код желтый, пострадавших нет, логи требуют разъяснения. Увидев адрес, мы переглянулись. Всего в полукилометре от нас. И в каких-то пятидесяти метрах от той самой шестнадцатиэтажки.