Небо начинается с земли. Страницы жизни - страница 8
И верно – повернула домой.
Через неделю после разговора о женитьбе отец мне заявляет:
– В воскресенье едем благословлять, помолвку гулять будем. Я уже сговорился с Васильевной: она согласна отдать Дашу.
– Она-то согласна, да я не согласен…
– Ах, так ты еще разговаривать! – И влетело мне за это как следует.
Как ни уговаривал, как ни колотил меня отец, но все-таки я настоял на своем. Пошел отец к Васильевне, отсрочили помолвку.
Скверно стало жить мне в семье. Сядешь обедать, тут и начинается. Мать плачет, подает ложку – как собаке кидает. Часто я вставал из-за стола голодный.
На рождество я собрался пойти погулять. Отец сидел за столом, выпивал с приятелем Андреем Никаноровичем. Никанорович выпил, крякнул, закусил и говорит мне:
– Нехорошо, Миша, не слушать родителей, грех-то какой.
– Дедушка, ты-то хоть бы молчал, и так каждый день слышу одно и то же…
Тут отец встает: «Ты такие слова говоришь старику?» Да так дал мне, что кровь брызнула изо рта. Я упал, он хотел еще ударить, но я между ног проскочил – да в дверь. Он за мной долго бежал, но я резв был – не догнал. Оглянулся – стоит, грозит кулаком. Тут я ему крикнул:
– Все равно не женюсь, хоть убей!
В конце концов я дал согласие жениться, но при условии, что только не на Дашке. Начали перебирать по пальцам, за кого бы это посватать: та нехороша – каждое лето хворает; другая девка хороша – но не отдадут, дом у нас плохой. Был бы новый или большой – отдали бы. Посватали у Костюхи Жаворонкова Катю.
– Малый-то у вас хороший, слов нет, – сказал сватам Костюха, – да куда же моя Катюха поставит свой сундук на колесах? Живут-то они в гнилушке, горницы – и то нет.
– Да они ж скоро построят новый дом.
– Ну, когда построят, тогда и поговорим.
После каждого сватовства отец опять за старое – за Дашку.
Приезжаю домой обедать. В этот день возил камни на завод. Дома была одна сестренка, – сидит и поет у окна. Не отпрягая лошадь, захожу, спрашиваю:
– Таня, а где же мама?
– Они с папашкой на базар ушли, закупать все, в воскресенье помолвка.
– Врешь!
– Будет притворяться – сам знаешь, а говоришь…
…И забилось у меня сердце. Что делать? Когда же они отстанут от меня? Решил скрыться из дому. Выпряг лошадь; плача, простился с сестренкой, которая тоже зарыдала.
Пошел сначала к писарю, просить удостоверение, чтобы получить в волости паспорт. Писарь не дал: «Молод еще сам брать паспорта, пусть придет отец». Тогда я пошел к дедушке. Прихожу, плачу, бабушка, глядя на меня, тоже в слезы. А дед говорит: «Прячься скорее, отец приехал – убьет».
Я через двор – на гумно. Снег глубокий, бегу, падаю, стараюсь добраться до соседнего сада…
Отец уехал, гроза миновала. Прожил я на полатях у деда два дня.
Бабушка говорит:
– Иди, Миша, к отцу крестному, поживи там, а то отец узнает, что ты у нас, и нам влетит от него.
Пошел к крестному.
Нужно Федору Рыжкову за сеном съездить за реку. У нас зимой возили сено по праздникам, помогая друг другу. Пошел Рыжков к моему отцу.
– Лошадь дам, Федор Григорьевич, – отвечает отец, – да Мишки-то нет дома – сбежал.
Вечером мне передали про этот разговор.
В три часа утра прихожу к Рыжкову.
– Дядя, я съезжу тебе за сеном, но ты скажи, что обойдешься и без Мишки. Я съезжу и опять скроюсь.
– Хорошо, сделаю, как ты говоришь.
Сижу, жду. Слышу скрип саней, а через минуту голос отца. Ну, думаю, пропал.
Входит отец.
– Здорово, пропащий. Ты что это вздумал фортики выкидывать?
– И буду выкидывать, пока не отстанете с Дашкой.
На этот раз обошлось без боя.
Как-то вечером собралось у нас много родных. Дед настаивал, чтобы женили меня на дочери Ивана Никитича Левшина.
– У них и мед свой есть, и девка хорошая.
Дедушке давно хотелось породниться с богатыми Левшиными.
– Ну, ты согласен взять ее? – спрашивают меня.
А мне уж все равно, только бы не Дашку.
Пошел дед к Левшиным, назначили на завтра поглядушки. Собралось нас человек двенадцать родных глядеть. С хуторов был дядя Гриша – мамин брат.
Приходим – ждут уже. Лавки вымыты, на столе скатерть белая, на стене полотенца чистые; и свежей соломой застлан пол. Садимся каждый на свое место по старшинству: во главе стола сел дедушка, за ним отец, мать, а потом – кто роднее и старше. Я сажусь позади, со мной рядом товарищ. Церемония происходит так. Невеста нарядилась в лучший наряд. Суют ей в руку тарелку, на тарелку ставят рюмку, наливают самогону. За переборкой у печки стоят ее родные, они-то и наполняют рюмку.