Небо вокруг - страница 7

– Вы сума сошли?

– Совсем офигели?

– Что за херня?

Человечек молчал, спокойно ожидая, пока буря уляжется. Олег в общем возмущении не участвовал, его глаза как зацепились за первый пункт, так и застряли на нём. Нелегко оторваться от строчки, в которой говорится о пилотировании космического корабля, даже если его обозначение, тип и префикс не говорят ни о чём.

– Что будет с теми, кто откажется? – продолжали шуметь новобранцы.

– Арктический Трилистник. Земля Франца-Иосифа, восемьдесят градусов северной широты, если кто не в курсе, – ответил человечек. – Служба как служба. Но на вашем месте я бы ещё раз перечитал десятый пункт.

Десятый пункт указывал размер денежного довольствия, которое будет получать оставшаяся на Земле семья контрактника. Индексируемого ежегодно. «Светка сможет хоть в Йель поступить. Мама до конца жизни не работать, а только путешествовать» – пронеслось в голове у Олега, когда его глаза всё же добрались до десятого пункта. Но мысль прозвучала издалека и глухо, словно из-под воды. Перед десятым пунктом был девятый: установка имплантатов, увеличивающих скорость человеческой реакции. Удалению не подлежат. И восьмой: срок службы – пожизненный.

Олег отложил лист и задумался, не обращая никакого внимания на шум в зале. Как будто выключился из реальности. У него, у человека, есть нечто особенное, за что инопланетяне готовы много платить. Не только деньгами и технологиями, но и уважением. Ко всем людям. Это что-то нужно усилить какими-то имплантатами. Фигня вопрос. Он станет пилотом самого настоящего космического корабля. Улетит с Земли. Никогда не увидит ни Светку, ни маму. Ни друзей, ни звёздного неба в телескоп. Оно будет вокруг. Протяни руку и дотронься. Или можно отслужить обычную срочную службу где-то на крайнем севере, а потом вернуться домой. К гречке с котлетой. Что же выбрать?

Он снова взял лист и перечитал его. Подумать до завтра. Шумело и в голове, и в сердце. Мысли прыгали, словно свихнувшиеся белки. Но где-то в глубине он уже знал ответ.

Увернуться от лазерного луча невозможно. Пучок фотонов движется с предельной в вакууме скоростью света, а значит, увидеть его можно только тогда, когда он в тебя уже попадёт. И всё же он уворачивался. Нарушая законы физики, раз за разом он оказывался в той точке пространства и времени, в которой избегал смертельного нагрева от импульсных залпов противника, проходящих мимо. Оставляя кровавый след из замёрзших капель, он полз по небу. Вокруг дрейфовали мины.

Классы в учебке выглядели не совсем земными. Совсем неземными, если точнее. Так оно и было на самом деле: учебка уютно расположилась на Марсе. И от дома недалеко, и сбежать не получится. Всего за полгода здесь выросло несколько куполов, накрывающих корпуса, полностью пригодные для проживания человека. Только каждая деталь, каждый изгиб и поверхность, каждый прибор, кнопка, предмет быта ежесекундно кричали о том, что их сделали не люди.

Всё обучение будущих пилотов свелось к полугоду физической подготовки на Земле и году теоретической – на Марсе. Для некоторых курсантов оказалось открытием, что год на Марсе почти вдвое длинней земного, тем более на фоне того, что сутки почти не отличались. Олег был не из их числа, его познания в астрономии как-то даже похвалил препод по навигации – некий тип с красноватой кожей и зелёными глазами, с апертурой, как у хорошего бинокля. Зрение у препода оказалось соответствующее, а ощущать себя под его взглядом, словно под линзами Nikon Aculon, приходилось частенько. Поначалу Олег даже гордился его похвалой, но со временем понял, что его похвалили как ту обезьяну, которая, обучаясь грамоте в группе, раньше других научилась тыкать в букву «А».

Любимцем же всех курсантов оказался препод по конструкции корабля. По габаритам широченный и при этом довольно низенький, со смешным приплюснутым носом господин, влетев в класс на первом занятии и даже не поздоровавшись, сразу же ошарашил своим заявлением:

– Я буду ставить вам только «один» или «пять»!

Остановился, ожидая возражений, но уже попривыкшие к ежедневным потрясениям курсанты никак не отреагировали. Препод, задумавшись, покачался на коротеньких толстых ножках, Олегу даже показалось, что он не против подпрыгнуть. Как делали и они сами – пацаны, первыми из людей оказавшиеся на Марсе: прыгали на посадочной площадке. Ещё бы, в три раза выше, чем на Земле, как тут удержаться? Сопровождающий их ватагу всё тот же щуплый человечек, имя которого, как и внешность, оказалось ужасно незапоминающимся, терпеливо ждал, когда им надоест это нехитрое развлечение. Препод по конструкции, наверное, вырос где-то, где человеку совсем не попрыгать. Во всяком случае он мог сутками напролёт в буквальном смысле носиться по корпусам и переходам, ни разу не остановившись и даже не запыхавшись. Кажется, если бы он всё-таки решился подпрыгнуть изо всех своих сил, то, вероятно, пробил бы головой купол и улетел на орбиту.