Неделя жизни - страница 7

Лев Семенович отправился к Неве, по привычке спрятав руки в карманы и немного сгорбившись, чтобы ветер не задувал за воротник.

Он прошел мимо ограды Лютеранского кладбища и вдруг почувствовал сильную усталость. Захотелось присесть или даже прилечь.

Да, прилечь было бы еще лучше. Желание это мгновенно овладело Львом Семеновичем, и он, чтобы сократить путь, полез через забор. В процессе потерял один тапочек, но разыскивать не стал — просто пошел по разбитой дорожке к памятникам.

Сквозь один из них проросло дерево, которое тоже как будто окаменело. Картина эта всегда бередила в Льве Семеновиче все самые потаенные страхи. Но в этот раз он посмотрел на изувеченный памятник с некоторым странным умиротворением. Присел рядом, потом прилег, закапываясь в бестолковый рассыпчатый снег.

Зарыться как следует не было никакой возможности, поэтому Лев Семенович пошел дальше, к склепам. У одного из них, заброшенного и покосившегося, сбоку была внушительная трещина, в которую без труда можно было пролезть. Лев Семенович спустил внутрь ноги, потом торс.

На мгновение вся эта затея показалась Льву Семеновичу странной и даже противоестественной, но что-то засасывало его внутрь и как будто совсем не хотелось сопротивляться.

Лев Семенович повис на руках, царапая снег. Стало как будто бы страшно, хотя и немного понарошку. Лев Семенович ослаб, тихо вскрикнул и провалился в темноту склепа.

Внутри было темно и было четверо. Они сидели за столом на придвинутых к столу каменных гробах. На столе стоял высокий самовар.

Женщина чиркнула спичкой и зажгла свечу. Молодой мужчина подошел к Льву Семеновичу, осматривая его с предельным интересом. Но подняться не помог.

— Опять бомж? — спросил старик.

— Не похоже. Видит он нас.

— Неужто! — Мужчина с рваной раной на горле подошел ближе.

— Вы, любезный, как-то не до конца упокоились. — Четверо нависли надо Львом Семеновичем.

— И ботинок где-то потеряли, — заметила женщина.

— Покойник — не покойник, не все ли равно. Развлечет нас на некоторое время.

— Простите, — Лев Семенович наконец поднялся, отряхивая пижаму, — почему все вы здесь?

— А на той стороне еще хуже, — сказал молодой мужчина. — Там вообще ничего. Одиночная камера, если угодно.

— И то лучше, чем с вами, — сказал мужчина с рваной раной на горле. — Желаете возненавидеть своих родственников? Тогда нужно заранее обеспокоиться о погребении в семейном склепе.

— Так вы все семья?

— Верно. Только вот он убил мою матушку.

— А ты убил меня.

— Только теоретически. — Старик поднял вверх указательный палец. — Технически это сделал другой человек.

— Я не собирался лежать тут вместе с вами. И упомянул об этом в завещании.

— В завещании читают только пункт о разделе имущества. Прочее никому не интересно.

— Может, в карты? — перебила женщина.

Разговоры стихли.

— Карты наскучивают еще быстрее, чем беседы. Поэтому мы бережем это изысканное удовольствие для особых случаев.

Женщина перемешала засаленную колоду и раздала на пятерых. Лев Семенович потянулся за своими. Мужчина с рваной раной на горле его остановил.

— На что играем, сударь?

— Не знаю, у меня ничего нет, — смутился Лев Семенович.

— У нас тоже кроме самовара ничего. Мы на души друг друга играем.

— А зачем они вам?

— Для азарта, — ответила женщина.

Лев Семенович потянулся за картами, но не успел их взять.

В голову ему прилетел его собственный полупрозрачный тапок.

— Уважаемый, не трогали бы вы эти карты. — В щель склепа просунулась голова. — Крапленые они, да и вообще. Значит, так, господа заключенные, — сказала голова, — отпустите душу, либо я вам еще по сотне лет накину.

Женщина разочарованно задула свечу, и они так и остались сидеть в темноте.

Человек помог Льву Семеновичу вылезти из склепа.

— Кто эти люди?

— Гиблые души. Чистилище у них такое.

— А я им зачем?

— Надеются оставить вас вместо себя и сбежать. — Человек вытер руку о куртку. — Я Лев Иванович, местный сторож.

— И я Лев. Семенович.

Лев Иванович очень заинтересовался этим совпадением и даже начал трясти руку с большим энтузиазмом.

— Ну тогда идемте, я вас до дома провожу.

— И как же я в таком виде домой? — Лев Семенович осмотрел свою полупрозрачную фигуру.