Неестественные причины. Записки судмедэксперта: громкие убийства, ужасающие теракты и запутанные дела - страница 10

Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Я напомнил себе, что теперь уже разобрался, в чем дело. Мой собственный разум играл со мной. Иначе быть не могло. Так что, если хорошенько постараться, я должен взять ситуацию под контроль. Иначе никак.

Продолжаю глубоко дышать. Закрываю глаза. Я должен это подавить. Раздавить, как лед в скрюченных пальцах.

Постепенно мое тело расслабилось. Мой сжатый кулак ослабил хватку. Мое дыхание стало более глубоким. Плохо слушающимися руками я поднес стакан к губам. Да. Все снова было под контролем.

К тому времени, как осушил стакан, я мог уверенно ответить на те два вопроса, которыми задавался в самолете тем утром. Нет, мне не нужно обращаться к психологу и уж тем более к психиатру: сама мысль об этом показалась мне абсурдной. И не было никаких веских причин, чтобы я перестал работать судебно-медицинским экспертом. Что бы со мной сегодня ни произошло, вскоре это пройдет, и мне станет лучше. Определенно.

Несколько месяцев спустя, осенью 2015 года, скоординированная террористическая атака на парижские бары, рестораны, спортивный стадион и концертный зал унесла 130 жизней, оставив сотни раненых. Я услышал новости о случившемся по радио, когда был на вызове. Журналисты рассказывали о случившемся на фоне воя сирен, сопровождающего любую чрезвычайную ситуацию, а также неразборчивых испуганных голосов. Звуковая панорама ужаса. Мне пришлось остановить машину.

Я сидел в машине у обочины рядом со своим домом, закрыв глаза. Но они продолжали видеть, а уши продолжали слышать. Синие проблесковые маячки «скорой». Полицейские ограждения. Ряды столов для вскрытия в ослепительно ярком свете ламп морга, а на них части человеческих тел. Стрельба. Сообщения по рации. Крики раненых. Тела прямо передо мной. Запах смерти в ноздрях. Стопа, кисть, ребенок. Молодая девушка, танцевавшая в ночном клубе, с выпущенными наружу внутренностями. Мужчины в костюмах с галстуками, но без ног. Офисные работники, разносчицы чая, студенты, пенсионеры. Жизнь каждого из них была оборвана.

Я не был уверен, какая именно трагедия предстала у меня перед глазами: теракты на Бали, взрывы в Лондоне, железнодорожная катастрофа на развязке Клэпхем, потонувший на Темзе в 1989-м прогулочный корабль, сентябрь в Нью-Йорке, массовое убийство в графстве Камбрия… А может, это были они все, вместе взятые.

Я ждал, пока нахлынувшая на меня волна не спадет. Когда все закончилось, мне было горько и страшно. Запах разлагающегося человеческого тела, казалось, витал в машине еще несколько минут. Я сделал несколько глубоких вдохов. Прошло.

Снова завел машину. Я был потрясен, но держал себя в руках.

Может быть, мне все-таки нужно поговорить об этом со специалистом. Со священником, может быть? В общем, с кем-то, чья работа заключается в том, чтобы принимать человеческие слабости и делать нас сильнее.

Непроизвольно я покачал головой. Конечно же нет, произошедшее в Париже стало ужасной трагедией, однако меня никто не вызывал, чтобы помочь, и ко мне они не имели никакого отношения. У меня было всеобъемлющее представление о смерти, и я ни капли ее не боялся. От новостей из Парижа каким-то образом разошлись швы старой раны, и из нее хлынули воспоминания, но теперь она снова заросла. Представляя, какая бессонная ночь ждет моих коллег из Франции, я им мысленно посочувствовал.

Так что я продолжил свой путь. В морг, чтобы делать свою обычную работу. Ну конечно, со мной все будет в порядке.

С раннего детства у меня были одновременно близкие и отдаленные отношения со смертью. Я вырос в уютном доме под Лондоном. Мой отец был бухгалтером в муниципалитете, они с моей матерью переехали с севера Англии, чтобы попытать счастья на юге. Разбогатеть ему не удалось, однако жили мы весьма неплохо: люди, любящие вешать ярлыки, причислили бы нас к мелкому среднему классу. Моя сестра старше меня на десять лет, а брат – на пять. Родители души во мне не чаяли, и наша семья была необычной только в одном. У нашей матери были проблемы с сердцем, и она постепенно умирала.