Неестественный отбор - страница 37

– Очень странно. Вы думаете…

– У меня нет оснований в чем-то обвинять руководство ЦРУ, но теоретически они могли вступить в сговор с руководством базы ВВС Киртлэнд, которое затем подбило молодых офицеров на мятеж. Нападавшим удалось похитить несколько боеголовок. После этого, опять же чисто теоретически, ЦРУ ликвидировало всех лишних свидетелей, переждало зиму и отправило боеголовки в Украину. Насчет цели похищения могу только строить предположения, но вряд ли они планировали использовать их против России. Скорее всего, просто хотели продать арабам и заработать на этом.

– Твою мать! – не сдержался президент.

– Хочу повторить, сэр, то, что я сказал, – просто предположения. У меня нет никаких, даже косвенных, доказательств или улик. Но теоретически все могло произойти именно так.

– Вся эта история слишком серьезна, чтобы ее рассматривать чисто теоретически, – Уолберг бросил на министра недовольный взгляд. – Вы говорили, что ваша контрразведка вела собственное расследование по Киртлэнд? Я бы хотел взглянуть на его материалы. И еще… Вы могли бы поручить контрразведчикам продолжить работу. Я предоставлю вашим следователям дополнительные полномочия, чтобы они получили доступ к документам и свидетелям любого уровня в ЦРУ. Сделайте все возможное, чтобы докопаться до правды. Если боеголовки действительно наши, надо сделать все, чтобы оградить Америку от давления со стороны тандема и ООН. Очень важно, чтобы русские и китайцы узнали, что нападение на ядерное хранилище и доставка боеголовок в Украину – дело рук кучки сумасшедших заговорщиков из ЦРУ. А если вы найдете еще какие-нибудь заряды, украденные из Киртлэнда, и представите их ООН, я при всех станцую для вас хулу12.

– Я сделаю все, что вы прикажете, сэр, – без тени сомнения, ответил Локарт. – Вы президент и главнокомандующий. Я ваш министр обороны.

Когда экран погас, Уолберг долгое время обдумывал последние слова министра. Что это было, подтверждение лояльности и отсутствия амбиций или скрытая издевка? Ему отчаянно не хотелось верить в то, что Локарт обвел его вокруг пальца, направив по следу, ведущему в ЦРУ. Ему хотелось верить в то, что Локарт и все его ведомство по-прежнему преданны и лояльны, а операция с ядерными зарядами – это задумка злобных агентов ЦРУ, всегда плетущих вокруг честных солдат свои темные липкие сети. «Да, скорее всего, так и есть», – подумал президент и с некоторым облегчением вздохнул.

В это же время в Сан-Франциско министр обороны Локарт уже инструктировал по видеоканалу директора Управления контрразведки. Указания были предельно лаконичны и точны, потому что начальник и подчиненный уже давно знали, где и что искать.

Когда-то, а министр иностранных дел Павлов отчетливо помнил это время, Первомай был всенародным праздником.

Обильно расцвеченные алым колонны демонстрантов на городских улицах и площадях. Первые чуть распустившиеся веточки берез в руках улыбающихся людей, повсеместное ощущение праздника, настроение радости и душевного подъема, маевки на природе с пахнущими дымком шашлыками и пенящимся пивом… А вечером скромное, но от этого не менее душевное застолье, собиравшее друзей и соседей за одним общим столом. Но больше всего запомнилось солнце. По-летнему теплое майское солнце, щедро согревавшее огромную любимую страну своим теплом.

Сколько ему было тогда, пятьдесят лет назад? Десять? Пятнадцать лет? Конечно, будучи мальчишкой, он больше интересовался военным парадом на День Победы, но все равно майские праздники были его любимыми после дня рождения и Нового года.

«Хорошо жили тогда. Просто. Понятно», – подумал министр, глядя в окно своего бронированного лимузина на блеклый, скорее, мартовский, чем майский подмосковный пейзаж. Тогда была ясная цель. Одна на всех. Цель благородная, захватывающая своим размахом, влекущая какой-то всеобщей справедливостью и, самое главное, поддерживаемая большинством. Были и те, кто мешал достижению цели, кто хотел остановить великий советский народ в его стремлении к справедливости. С ними тоже все было ясно – они были врагами, вполне конкретными, осязаемыми врагами со своими президентами, армиями, разведками и коварными кознями. И с этими врагами велась отрытая война, пусть по большей части холодная, но – война. А на войне, опять же, все предельно ясно: ты либо союзник, либо враг, либо соблюдаешь нейтралитет. Союзникам помогают. С врагами борются. Нейтральных до поры до времени терпят.