Нефть в наших жилах - страница 54

Навстречу ей попался человек, несущий под мышкой лошадиную голову, вырезанную из дерева. Пьяница в замызганной ситцевой юбке поклянчила мелочи. В небольшом скверике две пожилые дамы попросили сфотографировать их с кустом сирени. Они прислонили к увядшим щекам пышущие свежестью пушистые кисти и застыли трогательно и торжественно.

Человек, одетый в ярко-желтый дутый костюм цыпленка, раздавал рекламные листовки недавно открывшегося бистро. Ему стало жарко: отойдя в сторонку, он снял, бережно поставил на скамейку шаровидную гигантскую цыплячью голову с алым гребешком и жадно попил воды из бутылки.

Девушка в кожаной куртке с заклёпками тренькала на гитаре. Перед нею на газоне лежал берет, полный мелочи.

Мальчик с красноглазым белым голубем на плече приставал к гуляющим в надежде, что кто-нибудь захочет сфотографироваться с его ручной птицей. Девочка лет пяти шумно училась кататься на велосипеде.

Всё это были люди. Тот самый «народ», за который ежедневно радела Онки.

Она пересекла сквер и спустилась на набережную. Здесь было непривычно тихо. Шум машин остался наверху, он висел над набережной как дым — будто не дотягивался до воды.

На самом краю каменной набережной, подстелив лёгкую красную куртку и свесив вниз ноги в кедах, сидела девушка. Она нашаривала подле себя мелкие камушки и, щедро размахиваясь тонкой голой рукой, швыряла их в канал. Онки подошла и молча встала рядом.

Девушка сделала ещё пару бросков и взглянула на неё:

— Вот это встреча! — просияла она, лихо вскакивая и отряхивая джинсы, — А я голосовала за вас!

— Спасибо, — машинально протягивая руку, промямлила Онки, смущенная внезапным горячим приветствием, — как вы сами изволите видеть, к сожалению, не помогло.

Девушка непринужденно помочила ладони в канале, потрясла ими, вытерла их о белую футболку с чёрной надписью «Я ФИЗИК» и ответила на рукопожатие.

— Вы действительно физик? — спросила Онки.

Девушка гордо оттопырила ткань на груди, демонстрируя надпись. Ростом — пигалица. Стриженная головка, шейка-кочерыжка, ротик-веревочка, умные серые глаза. На вид ей дашь лет восемнадцать, не больше.

— Холли Штутцер. Специалист по динамике состояний холодной плазмы. Бывшая сотрудница АЦИАЯ.

По интонации, с которой произнесена была последняя фраза, Онки поняла: не она одна сегодня лишилась всего — работа в самом АЦИАЯ, прославленном на родине и зарубежом, известное дело, для научного сотрудника всё равно что родня… или любовь…

Над водой повисали чайки. Мирно шелестела автодорога. Две женщины стояли на набережной. У каждой из них был свой способ переживания потери: одна вглядывалась в лица, другая кидала камни. Разными дорогами шли они к одной цели — обе пыталась стерпеть оплеуху судьбы. И в этом загадочном состоянии они встретились — мгновенно возникшее взаимопонимание сблизило их.

— Как всё было?

— Вопиющая несправедливость. Самостоятельное представление на высшем уровне проекта, не снискавшего одобрения руководства.

— Разберемся… — туманно посулила Онки. И мысленно пообещала себе сделать для новой знакомой всё от неё зависящее. Как всегда.

Селия шай Сулугур была исключительно красива: черное солнце — ослепительная брюнетка с ровной смуглой кожей и чёрными как нефть глазами, ресницами, широкими бровями вразлет…

Когда она где-нибудь появлялась, взоры со всех сторон устремлялись на неё: она фокусировала их, точно линза, и не только потому, что владела скважинами на шельфе. Её новые фотографии разлетались по информационным сетям подобно листьям на ветру.

Но Кузьме до этого не было пока никакого дела: уж больно мерзкий, с его точки зрения, у Селии был характер. Она держала своего потенциального мужа в строгости, а ему, как водится, казалось, что она перегибает палку.

Бывало, негодуя на свою будущую супругу, он запирался в своей комнате. Забившись в углу, глотал злые слезы, шепотом проклинал Селию самыми страшными словами, какие знал, и клялся самому себе сбежать от неё, как только появится малейшая возможность.

«Что ни день она наказывает меня за разные провинности, порой незначительные совсем, придирается ко всему, лишь бы найти повод… Что бы я ни сделал… фарфоровую чашку разбил, каких у неё пруд пруди, случайно не поклонился ей в знак приветствия, не согнал Принца с её любимого кожаного кресла…»