Неистовая Матильда: Любовница Наследника - страница 24

— Я должен пожаловаться, дорогая Мати. Как только вы уехали, первые ряды партера опустели. Ваши поклонники последовали за вами. Не так ли?

— Спасибо, Ваше Сиятельство. Некоторые действительно последовали. Других я приобрела здесь. — Они еще несколько минут обменивались любезностями, поговорили о спектаклях, о погоде, кто есть кто из теперь приехавших в Монте.

Вечером ужинали в местном, маленьком, очень уютном ресторане с князем Мещерским, конечно. По выходе заметили трех молодых французов, которые немедленно направились к ним.

— Это любовница царя, — громко сказал один.

— Ты имеешь в виду царя, который недавно женился? — нагло заметил другой.

— Именно. Он женился, но спит с ней. Не правда ли, мадам?

— Мерзавец, что ты сказал? — Из внутреннего кармана пиджака Сергей выхватил кольт-93, первый автоматический пистолет, который недавно выписал из Лондона.

— Ваше Императорское Высочество, не стреляйте, прошу вас, — кричал Мещерский. Он тоже вытащил из кармана пистолет. — Я сам справлюсь с наглецами.

— Я хочу проучить этого щенка, я всажу ему пулю в лоб, как бешеной собаке. — Глаза Сергея сузились от возмущения и гнева.

— Сережа, Сереженька, успокойся, все хорошо. — Мати прижала его руку с пистолетом к себе. — Они уже убежали, Сереженька. Это пустяки, мы же знаем, что это ложь.

Увидев оружие, троица наглецов быстро ретировалась.

В отеле Сергей успокоился и обнял Мати.

— Что ты делаешь со мной, любовь моя? — Неожиданно он расхохотался. — Мне никогда не будет скучно с тобой. Ты знаешь, я подумал, Монте очень шумный. Все тебя тут знают. Я знаю одну очаровательную виллу. Она принадлежит одному моему другу и расположена в одном маленьком местечке. Мы поедем туда завтра. Мой друг будет рад нас видеть. Там тихо, там мы будем вдвоем, ну и Мещерский, конечно.

— Это где?

— Недалеко отсюда, в Кап-Мартен.

Рано утром они поехали в Кап-Мартен. Это был полуостров, весь в лесах, совсем рядом с Монте-Карло. Место оказалось действительно очень тихим. Открытый экипаж, который нанял Сергей Михайлович, катил по отличной дороге мимо прекрасных вилл, окруженных садами, мимо старых высоких сосен и приземистых оливковых деревьев. Вилла «Сиприс» с изумительным парком принадлежала другу отца Сергея. Друг был заранее осведомлен об их приезде. На ухоженной дорожке, переливаясь золотом и изумрудом, поколыхивая драгоценным хвостом, их встретил павлин. Сергей и Мити прожили на вилле три дня, совершенно одни. Никто здесь их не знал. Никто к ним не приставал. Князь Мещерский целый день сидел в беседке в саду и пил свои пять стаканов виски. Он тоже был счастлив.

По приглашению Мулей-Хассана, властителя Марокко, они поехали инкогнито из Малаги на пароходе «Рабат» в Танжер. Пароход принадлежал обществу «Трансатлантик». Никакого порта в Танжере не оказалось, и из дворца за ними прислали яхту. Мещерский грустил, так как подозревал, что в этом мусульманском царстве открыто пить будет нельзя. На берегу стояла таможня, где сидел старичок в чалме. Он был похож на пашу из балета «Корсар» и собирал деньги в пользу казны. Посланник из дворца ткнул его палкой, старичок испугался и стал мелко-мелко кланяться. Пошлину с гостей хозяина собирать не полагалось. Из роскошного дворца вид был бесподобный — горы окаймляли залив, виднелись башни мечетей, сияющие майоликой, и на легком ветру развевались разноцветные флаги консульств. Высшее общество Танжера состояло из губернатора и министра иностранных дел, с которым вели переговоры аккредитованные в Марокко дипломаты.

Мулей-Хассан дал ужин в честь Мати, которую, оказывается, он видел в театре. Танцевали арабки. Потом его Величество предложил Мати остаться, иными словами, войти в его гарем. Сергей Михайлович зашелся было от гнева, но взял себя в руки и любезно поблагодарил, сообщив, что в Петербурге их ждут семеро детей.

— А мадам выглядит такой юной, — с сожалением заметил властелин.

По дороге домой неожиданно их застал проливной дождь, но зонтиком в Марокко имел право пользоваться один Император.

По возвращении в Петербург Мати нашла на столе знакомый конверт. С волнением она открыла его. На именной царской бумаге были только две строчки, написанные дорогой рукой.