Неистовство - страница 41

На следующий день Фиалку и Санаса разделили. Девушку определили в покои молебниц, которые служили в лекарских палатах охотников. Эти домики располагались недалеко от места, куда Никан принес охотничий трофей. Санасу же «повезло» больше. Его отправили в самый центр Церковного Круга. Огромное многоэтажное строение представляло из себя неполный круг, в центре которого стоял подобный королевскому дворцу замок. А перед ним — огромная статуя Архона. Этот замок и являлся скопищем, где работали старейшины, командующие отрядами охотников, где собирался Совет и проводились песнопения на священные праздники. А также в этом огромном здании и находился нужный Санасу архив. Но путь туда для него был еще закрыт.

А «повезло» парню в том, что его отправили ухаживать за умирающими стриками — бывшими старейшинами Церковного круга. Один из мужчин-молебников показал ему, за какие палаты он будет ответственен. Они находились на третьем этаже круглого здания, из окон открывался прекрасный вид на зеленые сады и голубое небо. «Хорошее место, чтобы умереть», — ухмыльнулся про себя Санас, думая совсем не о старейшинах. Его начала посещать навязчивая мысль, что рано или поздно его раскроют.

А для ночлега Санасу отвели комнату, в которой он оказался один, хотя обычно молебников селили по четыре. В комнате парня так же было четыре кровати. Его предупредили, что когда-нибудь к нему могут подселить новеньких.

Через пару муторных дней ухода за стариками, Санаса вызвали на омовение. Наконец он попал в замок. Первый этаж блестел от чистоты, но при этом выглядел весьма скромно. Не было никаких намеков на шик. Небольшой холл вел вперед к дверям, открывающим для прихожан огромный молебный зал. А там все выглядело уже не так скромно. Статуя Архона возвышалась в дальнем конце зала, картины его похождений и битвы с братом усеивали стены, под потолком висела огромная, отливающая золотом люстра. Высокие витражи пропускали разноцветный свет, что придавало помещению сказочную загадочность.

Хотя и было раннее утро, в молебном зале собралось уже большое количество горожан и молебников. Они тихо стояли, взяв одну руку в другую и приложив их к груди. Каждый шептал о чем-то своем. Сан не прислушивался. К нему подошла молебница и тихо спросила:

— Вы Сансет?

Тот лишь кивнул в ответ.

— Тогда прошу за мной.

Они вышли обратно в холл и свернули в коридор, ведущий вправо от молебного зала. Там прошли мимо ступеней, ведущих наверх, и остановились у одной из дверей. Девушка жестом указала на нее и тихо сказала:

— Заходите и полностью раздевайтесь. А после вас позовут в зал омовения.

«Приехали. Полностью раздевайтесь… Ну, ладно».

Санас прошел в комнату и обнаружил там уже ждущих омовения голых мальчиков и мужчин. Все разных возрастов, разного телосложения. Они сидели на скамьях, думая каждый о своем. Парень вздохнул, раздеваться перед кем-либо не входило в его планы. Тем более после принятия проклятия Нохра, его человеческое тело стало выглядеть иначе. Мышцы стали жестче, на прессе появились кубики, коих никогда раньше не было, хотя он и занимался силовой работой на полях. Такое телосложение явно не подходило молебнику. Но что уж теперь делать? Он разделся, один из юных пареньков удивленно уставился на Санаса, как только тот снял рубашку молебника.

— Тебе бы в охотники идти с такими мускулами, а не в молебники, — озвучил мысли мальчишки мужчина средних лет.

— Не по нутру мне убивать, кого бы то ни было, — спокойно ответил Сан, садясь на скамью рядом со своими вещами.

— Оно и правильно, — сказал другой мужчина. — Тут проживешь дольше, чем в охотниках. Шкурой-то рисковать не каждый способен.

«Как раз я рискую больше, чем кто-либо из охотников», — пронеслось у парня в голове.

— Я здесь не потому, что хочу дольше прожить. А потому, что хочу что-то изменить в нынешней церкви, а не рубить направо и налево нежить. Война никогда не кончится, но можно сделать мир безопаснее, если не принимать все как есть, а стараться изменить восприятие людей.

Мужчина усмехнулся:

— Старейшиной хочешь стать, значится? Это вряд ли, у них все расписано на десятки сечей вперед. Места старейшин занимаются нынче лишь браками или наследством.