Неизменная - страница 19

Алексии стало любопытно, как он увидел подобные документы. Придется ей рассказать об этом мужу. Потом она снова переключилась на насущную проблему:

— А существует ли нечто более могущественное, чем запредельные?

He-вампир снова покачал головой.

— Нельзя ставить вопрос так напрямую. Вампирский эдикт гласит, что душесосы — вторые существа на планете по степени смертоносности. Но он также гласит, что самые смертоносные создания из всех не высасывают из нас души, они паразиты иного типа. Они не могут стоять за тем, что сейчас происходит.

Леди Маккон черкнула это у себя в блокноте. Она была заинтригована и чуть смущена.

— Хуже нас, душесосов? Как такое возможно? А я-то думала, что принадлежу к самой ненавидимой вами разновидности! И кто эти «они», о которых вы говорите?

Кормчий не обратил на ее вопрос никакого внимания.

— Будете теперь знать, к чему может привести такая самоуверенность.

Алексия могла бы подольше поприставать к вампиру с вопросами, но поняла, что все ее попытки будут проигнорированы, и потому сказала:

— Значит, происходящее — результат применения какого-то оружия, придуманного учеными приспособления. Это единственное возможное объяснение.

— А еще можно всерьез отнестись к теории этого нелепого господина Дарвина и предположить возникновение нового вида запредельных, развивших в себе подобную способность.

Алексия кивнула. Несмотря на изрядные сомнения в Дарвине и его лепете насчет происхождения видов, она допускала, что в идеях этого господина все же может иметься некое рациональное зерно.

Деван, однако, пренебрежительно отмел подобный вариант. В целом оборотни разбирались в науке гораздо хуже вампиров, за исключением тех случаев, когда речь шла об оружии.

— В нашем случае я склоняюсь скорее к мнению маджаха. Если это не ее рук дело, скорее всего, тут замешаны какие-то новомодные технические изобретения.

— Мы действительно живем в эру изобретений, — согласился кормчий.

Деван принял задумчивый вид.

— Тамплиеры в конце концов сумели объединить Италию и провозгласить себя Непогрешимыми; возможно, они опять обратили свое внимание на другие страны?

— Думаете, это может предвещать новую инквизицию? — Кормчий побледнел. Теперь, когда он вновь был человеком, эта способность к нему вернулась.

Деван пожал плечами.

— Совершенно незачем строить столь дикие домыслы, — проговорила как всегда практичная леди Маккон. — Ничто не указывает на возможную причастность тамплиеров.

— Вы итальянка, — проворчал деван.

— Какой вздор! Неужели все наше совещание будет вертеться вокруг того, что я дочь своего отца? У меня еще и волосы вьются — может, это тоже имеет какое-то значение? Такой уж я родилась и ничего с этим поделать не могу, поверьте, иначе бы, наверно, предпочла иметь нос поменьше. Давайте просто сойдемся на том, что наиболее вероятное объяснение такому масштабному запредельному явлению — это некое новое оружие. — Она повернулась к кормчему: — Вы определенно никогда прежде не слышали о чем-то подобном?

Тот нахмурился и принялся тереть складку меж бровями кончиком белого указательного пальца. Это был до странности человечный жест.

— Проконсультируюсь по этому поводу с хранителями эдикта, но не думаю, чтобы что-то такое бывало.

Алексия посмотрела на девана. Тот покачал головой.

— Значит, вопрос в том, кому от этого может быть какая-то выгода?

Сверхъестественные коллеги непонимающе воззрились на нее.

Тут в закрытую дверь постучали, и деван пошел разбираться. Он тихонько переговорил с кем-то сквозь щель, а когда вернулся, выражение его лица сменилось с испуганного на ошеломленное.

— Похоже, за пределами зоны, о которой мы говорили, негативный эффект сразу сходит на нет. Во всяком случае, к оборотням там возвращаются сверхъестественные свойства. Призраки, конечно, не смогут переселиться, чтобы этим воспользоваться. И я ничего не могу сказать о вампирах.

Он кое-чего не договорил: то, что изменило оборотней, скорее всего, повлияло и на вампиров тоже, ведь эти два вида сверхъестественных имели гораздо больше общего, чем готовы были признать.

— Мне следует проверить это лично, как только наша встреча окончится, — сказал кормчий, однако ясно было, что ему стало куда легче. Обычно его эмоции не выражались так ярко, но сейчас он снова был человеком, и потому язык его тела стал гораздо выразительнее.