Неизменная - страница 6

— Мне казалось, что, возвращаясь домой, члены стаи обычно расстаются с однополчанами. Поэтому никто, как правило, не обнаруживает спросонок у себя на газоне палаточный лагерь.

— Ну стая Вулси всегда немного отличалась от остальных. Она самая большая в Англии, только мы посылаем на военную службу лишь часть оборотней, и потому колдстримские гвардейцы[1] после возвращения домой проводят у нас по нескольку недель. Чтобы крепить солидарность, — и Танстелл сделал еще один экспансивный жест, замахав в воздухе красивыми белыми руками и с энтузиазмом кивая.

— И эту солидарность надо крепить на газоне замка Вулси?

Тук-тук-тук, продолжал стучать зонтик Алексии. Бюро регистрации противоестественного (БРП) в последнее время экспериментировало с новым оружием. Несколько месяцев назад во время ликвидации клуба «Гипокрас» обнаружили небольшой агрегат со сжатым паром — лорд Маккон показывал этот агрегат жене. Похоже, тот был неисправен, постоянно нагревался и взорвался в конце концов. А перед взрывом он постукивал так же ритмично, как сейчас парасоль Алексии. Танстелл не знал об этом сходстве, иначе, возможно, вел бы себя с большей осторожностью. Хотя, вероятно, и нет, будучи Танстеллом-то.

— Да, здорово, правда? — радостно воскликнул он.

— Но почему? — Тук-тук-тук.

— Мы всегда встаем лагерем именно здесь, — сообщил чей-то незнакомый Алексии голос.

По всей видимости, он тоже принадлежал кому-то не знавшему о постукивающем и взрывающемся паровом устройстве.

Леди Маккон стремительно обернулась, чтобы испепелить взглядом того, кто посмел прервать ее на полуслове. Оказалось, это некий джентльмен, высокий и массивный, хотя и уступающий своими габаритами ее мужу. Лорд Маккон был крупным по-шотландски, а этот господин — всего лишь по-английски; разница, конечно, существенная. А еще в отличие от графа, который периодически налетал на разные предметы, словно его форма была крупнее содержания, этот человек определенно прекрасно ладил со своим крупным телом. Одетый в офицерскую форму, он явно знал, что она ему к лицу. Его сапоги сияли, белокурые волосы были зачесаны назад, а сам он бравировал абсолютно правильным произношением без намека на какой-то акцент. Алексии был знаком этот типаж: образование, деньги и голубая кровь.

Она заскрежетала зубами.

— Да что вы говорите? Вот оно как, оказывается! Ну так с этим покончено. — И она опять повернулась к Танстеллу. — Послезавтра вечером у нас званый ужин. Пусть эти палатки немедленно уберут.

— Это неприемлемо! — заявил, надвигаясь на нее, крупный светловолосый господин в форме.

Алексия начала склоняться к мысли, что он не джентльмен, невзирая на произношение и безупречную внешность. Еще она заметила, как пристален взгляд его колючих, льдисто-голубых глаз.

Танстелл, под жизнерадостной улыбкой которого проглядывала озабоченность, похоже, не мог решить, кому подчиниться.

Алексия проигнорировала блондина.

— Если они обязательно должны стоять у нас лагерем, пусть встанут на задах замка.

Танстелл повернулся и собрался уже выполнять ее распоряжение, но тут на его плечо легла принадлежащая незнакомому офицеру большая рука в белой перчатке.

— Но это же абсурд! — Идеальные белые зубы офицера клацнули при взгляде на леди Маккон. — Полк всегда разбивал лагерь на лужайке перед замком. Так куда удобнее, чем на задах.

— За дело, — велела Алексия Танстеллу, по-прежнему не обращая внимания на блондина.

Подумать только, он смеет разговаривать с ней таким тоном, хотя даже не представлен ей!

Танстелл, жизнерадостности у которого поубавилось до совершенно нового для Алексии уровня, переводил взгляд с нее на офицера и обратно. На всякий случай он приготовился, если что, схватиться за голову и потерять сознание от замешательства.

— Стойте, где стоите, Танстелл, — велел незнакомец.

— Проклятье, да кто вы такой? — спросила Алексия.

Бесцеремонность этого человека так разозлила ее, что пришлось прибегнуть к настоящему сквернословию.

— Майор Чаннинг Чаннинг из честерфилдских Чаннингов.

Алексия вытаращилась на него. Ничего удивительного, что он такой самоуверенный. Станешь тут самоуверенным, если всю жизнь ходишь с подобным именем.