Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники, 1942-1962 г.г. - страница 48
Очевидно, Дин Футан был незаурядной личностью. Вот что вспоминает о нем его внук Виталий Анатольевич Орлов (неопубл.):
В начале 20-х годов XX века Дин-Футан Николай Александрович был помощником военного прокурора ДВР (Дальневосточной Военной Республики) по борьбе с саботажем. Был он в 25 лет очень вспыльчив и именной пистолет не носил, боясь, что перестреляет столько саботажников, сколько патронов в обойме. Но он с детства учился «джиу-джитсу» (палец-нож, рука-меч) и в гневе рукой отрубал 12-сантиметровую дубовую столешницу. Многие после этого переставали саботировать. В 1922—23 г.г. ему дали приказ создать в 10 км от тогдашнего Хабаровска совхоз «Кантонская коммуна». Он создал производственный комплекс, а на жилые дома для коммунаров — китайцев и корейцев — не хватило деревянного стройматериала. Он конфисковал этот материал у Блюхера, Серышева,[41] Постышева[42] и даже у начальника ОГПУ ДВР — Дерибасса. Построил дома, потом пришел к Серышеву, сказал, что приказ выполнил, но так как истратил «лес», выделенный большим руководителям для строительства их дач, то готов сдать именное оружие. Его не арестовали. Позднее совхоз был назван Чернореченским (в конце 40-х годов).
Сожжение императорской библиотеки. Вспомним в ХС: «В пятьдесят втором году по Вооруженным Силам вышел приказ списать и уничтожить всю печатную продукцию идеологически вредного содержания. А в книгохранилище наших курсов свалена была трофейная библиотека, принадлежавшая, видимо, какому-то придворному маньчжоугоского императора Пу И. И, конечно же, ни у кого не было ни желания, ни возможности разобраться, где среди тысяч томов на японском, китайском, корейском, английском и немецком языках, где в этой уже приплесневевшей груде агнцы, а где козлища, и приказано было списать ее целиком.
…Был разгар лета, и жара стояла, и корчились переплеты в жарких черно-кровавых кучах, и чумазые, как черти в аду, курсанты суетились, и летали над всем расположением невесомые клочья пепла, а по ночам, невзирая на строжайший запрет, мы, офицеры-преподаватели, пробирались к заготовленным на завтра штабелям, хищно бросались, хватали, что попадало под руку, и уносили домой. Мне досталась превосходная „История Японии“ на английском языке, „История сыска в эпоху Мэйдзи“… а-а, все равно: ни тогда, ни потом не было у меня времени все это толком прочитать».
Об этом же рассказывает БН:
Доводилось ли Вам видеть, как жгут книги? Об этом говорили неоднократно, Вы говорили об этом в своих книгах. Что Вы чувствовали, когда это происходило на Ваших глазах?
БС: Вот лично мне это видеть не довелось. Но та сцена, которая описана в «Хромой судьбе», когда сжигали библиотеку корейского то ли императора, то ли приближенного какого-то дворцового, гигантскую библиотеку в расположении воинской части в городе Канск, вот эта сцена взята из реальной жизни. Это видел Аркадий Натанович своими глазами. Что он при этом испытывал, сказать трудно, но поскольку это был приказ по Министерству обороны, то этот приказ выполнялся, и все-таки мне кажется чрезвычайно замечательным, что по ночам офицеры, даже солдаты подкрадывались ночью к этим гигантским штабелям, выхватывали оттуда что-то и уносили под мышками. Это школа, в которой готовились военные переводчики, и там была масса людей, которая знала японский, китайский языки, и они все-таки какую-то часть книг сберегли, и тот факт, что такие люди даже среди военных в то время находились, мне кажется гораздо более важным и интересным, чем тот факт, что книги вообще сжигались.
Вспоминает об этом факте и Демиденко:
…Китайцы очень трепетно из поколения в поколение относятся к печатному слову. У них особый вид живописи — каллиграфия, где на свитке одним росчерком кисти пишется тушью какое-нибудь древнее изречение, потом этот свиток вывешивается на видном месте, как у нас репродукция «Мишки в лесу».
В школе хранилась библиотека старинных китайских манускриптов, захваченная в 1945 году во время разгрома Квантунской армии и освобождения Северо-Востока Китая. Что это были за старинные рукописи, не знаю, так как написаны они были века назад, возможно, это были труды и комментарии древних учений Лао-Цзы, Конфуция или легистов, может быть, стихи или исторические хроники, ибо историография в Китае всегда была делом императорским, престижным и обязательным.