Неизвестный Булгаков. На свидании с сатаной - страница 11

Нечто подобное описывает и этнография: «Когда на колдуна «накатывает», он сохраняет сознание, но воля его целиком подчиняется нечистой силе. Сопротивление ей может закончиться смертью колдуна. Старик-колдун выдавал замуж внучку. Ему жаль было испортить свадьбу, но не было сил удержаться. Он попросил сноху запереть его в чулан на то время, пока приедут за невестой, и выпустить, когда ее увезут. По окончании церемонии сноха целый час не вспомнила о запертом свекре. Когда она отперла чулан, нашла колдуна уже мертвым» [70].

Так что же такое «нечистая сила»? Комплекс психиатрических симптомов? Мифологический рассказ о зле? Или это нечто персонифицированное, что отражается и в поврежденной душе больного, и в этнографических свидетельствах?

Декарт

Получается, немалая часть классической литературы напрямик связана с деятельностью кого-то невидимого! Как назвать его, чтобы не оскорбить сознание современного, отягощенного светским образованием человека? Давайте назовем его безбелковой сущностью. Сокращенно – бес. Договорились о терминах? Тогда продолжим.

О том, что бесноватые, грешники лишены разума и воли, читаем в святоотеческом толковании на 79-е Правило Святых Апостолов: «Бесноватый считается как нечистый, и вместе с сим является подозрение, что если бы демон не нашел этого человека достойным себе жилищем за его злую жизнь, то не вошел бы в него» [62].

А ведь в свое время под «творческое беснование» была подведена философская основа: «Во время своего пребывания с розенкрейцерами Декарт получил типичный опыт гностического озарения. Он говорит, что во сне он внезапно был захвачен Духом Истины, который открыл перед ним сокровищницу всех наук. Там ему была открыта доктрина, являющаяся краеугольным камнем философии, а именно то, что принцип знания надо искать в себе самом, не в рассуждениях философов, а в интуитивном видении поэтов. Идеи человеческого разума совершенны, отделены от всякого объекта… В свете своего гностического озарения Декарт пришел к пониманию, что «наука… должна быть творчеством одного мастера, как… религия является произведением одного Бога». Иными словами, наука должна заменить религию, а Декарт – Бога» [80].

Стефан Цвейг на основе личного опыта и художественного исследования судеб Гёте, Клейста, Ницше, Фрейда пишет о том же самом, подавляющем волю, действии демона: «… он вселяется в людей, не способных своевременно усмирить его, возбуждает в демонических натурах грозное беспокойство, непреодолимой силой вырывает кормило воли из их рук: безвольно скитаются они по бурному морю, гонимые демоном к подводным скалам своей судьбы».

Итак, мозг и воля видимого «автора» подавлены сознанием и волей соавтора незримого. Так начинается «информационный процесс», который Юнг называл диалогом сознания и подсознания. В чем он заключается? С одной стороны, талант человека порождает нечто оригинальное. А с другой – это тут же окрашивается диавольскими интонациями и акцентами. Бездарный сам по себе, бес служит для автора «базой данных». В ней может оказаться все зловредное, произведенное когда-либо грешным человеческим умом. Вот откуда рождаются идеи, которые якобы «никогда никому не приходили в голову». Недаром православная традиция предостерегает от разговоров с «бесом», хотя бы он и начинал говорить справедливые вещи.

Но, если человеком движут не мотивы спасения души, а, например, приобретения земной славы, то он, напротив, цепляется за подсказки демонического мира любой ценой. Вот соучастник печально известно визионера Алистера Кроули по сатанинскому ордену «Голден Доун» ирландский поэт Йеатс. Как писал он сам в предисловии к своему произведению «Видение», поэтические метафоры приходили ему через жену-медиума. В неуправляемую стихию автописьма сознательно нырял и диакон англиканской церкви Чарльз Лютвидж Доджсон. Не знаете такого? Он известен под псевдонимом – Льюис Кэролл. «Каламбуры, новые изобретения в области словотворчества, новые словосочетания сделали Кэролла экспериментатором в этой области» [4]. Специалисты до сих пор спорят, употреблял ли Кэролл для погружения в транс какие-то наркотические растения или грибы (на удивительные свойства которых он намекает в «Алисе»). Многие считают, что «чудеса» в стране его грез рождались именно так. Эти химерические видения наркомана и принесли ему славу. Покачиваясь от принятого снадобья, он «вошел в историю литературы».