Неизвестный Дзержинский: Факты и вымыслы - страница 3

А председатель ВЧК писал в то же время своей сестре Альдоне: «…Я остался таким же, каким был, хотя для многих нет имени страшнее моего.

Любовь сегодня, как и раньше, она все для меня, я слышу и чувствую в душе ее песнь. Песнь эта зовет к борьбе, к несгибаемой воле, к неутомимой работе. И сегодня помимо идеи — помимо стремления к справедливости — ничто не определяет моих действий».

Мне трудно было представить, как Дзержинский убивает. Мне казалось, что лишать жизни ближнего может только безумец. Но был ли Дзержинский безумен?

Древние философы склонны были видеть два типа «неразумия» — сумасшествие и неведение. Быть без ума может и здоровый человек, когда он производит какие-то конкретные, недостаточно обдуманные, «странные» действия. Причем здесь многое зависит и от того, кто называет человека безумным, ибо наши суждения бывают субъективными и однобокими.

Кого считать умным, а кого, наоборот, без ума? Или вообще безумным, если вкладывать в это слово уже иной смысл — свидетельство той или иной патологии? Любой однозначный ответ на эти вопросы неполон и неверен. Основные закономерности и границы в окружающем нас мире симметричны и в конце концов поддаются разгадке, когда мы раскрываем простое в сложном. В идеале, наверное, надо стремиться к простоте, всем понятной четкости в объяснении и психической нормы, и болезни. Однако это не всегда возможно.

Имеются достаточно четкие определения тех или иных противоположных качеств или явлений, например черное — белое, холодное — горячее, мокрое — сухое и т. д. Но не все измеряется противоположными понятиями. Как между двумя полюсами находится весь земной шар, так между черным и белым, холодным и горячим, мокрым и сухим заключено неисчислимое количество оттенков.

Я много читала, стремилась связать прочитанное с окружающей меня действительностью. Я все хотела осмыслить по-своему, анализ жизненных ситуаций приносил мне удовлетворение. Я познакомилась с Брониславой Орса-Койдановской — мудрой, много пережившей женщиной. К ней обращались за советом и помощью в спорных или сложных делах, ибо она умела разбираться в них, отличать существенное от мелочей, имела дар говорить последовательно и убедительно и умела подойти к человеку с нужной или наиболее чувствительной и податливой стороны. Это искусство подхода не каждому дано: нужна психологическая догадливость и нужна методичность. Она вас долго, молча, выслушивала, иногда задавала вопросы, нащупывала почву, вникала в сущность дела и затем уже излагала свое мнение — коротко, веско и внушительно. Иногда она говорила долго, как бы стараясь внушить, втолковать, «заговорить» человека, приводила примеры из книг, «от писания», и из житейского опыта. Орса-Койдановская приходилась Феликсу Дзержинскому дальней родственницей (сестра жены брата). Родство не кровное, однако…

Она знала будущего представителя ВЧК еще мальчиком. В то время его отец и мать часто спорили между собой на тему, кем будет Фелек, когда вырастет: поэтом или священником. Мать была уверена, что священником, отец — поэтом. В одном они приходили к согласию — их сын будет помогать людям, будет врачевать заблудшие души.

Разговоры с Орса-Койдановской подогревали мой интерес к личности Дзержинского. Я увлекалась психоанализом, методом «свободного ассоциирования». Я мечтала погрузить в гипнотическое состояние кого-нибудь из своих знакомых, заставить их припомнить те переживания и конфликты, которые когда-то испытывались ими, а затем были на длительное время забыты. Мама называла мой интерес «неприличным и недостойным». А меня интересовали мотивы, которые управляют людьми. Я читала «Этику» Спинозы.

Поведение человека, писал Спиноза, движет стремление к самосохранению. Последнее является могучей побудительной, мотивационной силой, заложенной природой в каждом существе. Спиноза развивал идею о том, что страсти души рождаются из стремления тела к самосохранению, формулируя движущее начало человеческого поведения. Это начало — влечение, т. е. психическое состояние, выражающее неосознанную или мало осознанную потребность (мотив) человека. По учению Спинозы, «это стремление, когда оно относится… вместе и к душе, и к телу, оно называется влечением (арреtitus), которое поэтому есть ни что иное, как самая сущность человека».