Некого больше убивать - страница 64
Анна, тем не менее, сделала все, чтобы вернуть мистера Пельца к реальности. В конце концов он сдался, надел тапочки и, кряхтя, пошел в ванную. Там еле вскарабкался на кресло и включил душ. Теплый душ (Гарри терпеть не мог холодную воду) расслабляет, под ним еще можно что-то доспать. Сидишь, капли шлепают по темечку, вода воронкой убегает в канализацию. Сколько воды утекло? Людей, пользующихся душем, это не беспокоит. Особенно — теплым душем.
Боже, как он не хочет просыпаться! Ну хоть еще разок встретиться глазами с Рэйчел, погладить вихры Майкла… Он так и не увидел сына. Хорошее дело — традиции, но когда нет возможности в последний раз вглянуть на близкого человека… Правда, еще и катастрофа была страшной… Что бы он увидел?
Хуже всего было встретиться на похоронах с Марти, Полом и всей этой шайкой. Чего они пришли? Как же, как же: исполнительный директор погиб!.. Можно подумать!.. Майкл — чистая душа, он и понятия не имел о главном в бизнесе «Стардева». Возил себе дрыгающихся юнцов по фестивалям, ходил на презентации их дисков и думал, что так вот и слава, и денежки делаются. Спору нет: кого-то он открыл. Но не прыгнуть им было выше ночных баров без безумной рекламной раскрутки, без провокаций и шумных скандалов, без всенародно раскаявшихся и вновь упавших в грех Магдалин, без пышных звездных свадеб и ангелоподобных детей, которых потом бросали ради первых попавшихся блядей, без сотен фунтов кокаина, без… Майкл и понятия не имел, что умники в отделе маркетинга, вроде Пола Келли, просчитывают траектории его подопечных «звезд» — вплоть до таких деталей, как вилка в заднице официанта или участие в демонстрации против СПИДа. И только ли подопечных…
Вот так же, после Рождества, только в 1973-м, приехали в Вегас сразу Марти и Пол. Взбудораженно веселые, они потащили его кутить во «Фламинго», потом им захотелось побывать на концерте Эдварда Прайда, чья упитанная, лоснящаяся физиономия и сладенький голос если и продолжали собирать полный зал, то уже не юнцов и уже не респектабельных знатоков поп-музыки.
Для них его эра окончилась, а рок-н-ролл, в чьих апостолах он состоял, давно ушел далеко вперед. Эдвар Прайд сохранялся, как икона, которую не успевали подновлять вдогонку за все новыми жировыми складками, за все новыми следами слабоволия и порока на лице оригинала. Но среднегодовалые граждане среднеамериканских штатов продолжали молиться на эту икону. Граждане, женившиеся под малиновый сироп прайдовской «Не отпускай меня навеки», нарожавшие кучу детей, а теперь, наконец, выбравшиеся из под этой кучи на недельку в Вегас — последний раз проверить свою везучесть.
Трио из «Стардева» сидело за столиком, не участвуя в общем подъеме энтузиазма, когда потный певец в костюме одновременно севильского графа и ковбоя из штата Юта заставлял себя сделать несколько движений из времен своей звездной юности, произнести несколько фраз из тех же лет. Для трио из «Стардева» все это выглядело весьма жалко. Тем более, что сидели они близко и видели все, вплоть до пены в уголках губ Прайда.
«Sic transit gloria mundi», — по-докторски прокомментировал Пол и рассмеялся вместе с Марти. «Так проходит слава мирская», — Гарри знал эту латинскую фразу, но его гости смеялись так, как будто бы он ее не знал. «Всему свое время», — произнес Гарри в унисон идее.
— Это так, — согласился Марти, — но время иногда можно продлить.
— Хотел бы я знать, как? Жизнь короткая, а период, когда талантливый человек на подъеме — еще короче.
— Важно, чтобы сделанное им в этот период, не переставало быть нужным, — со значением произнес Марти.
Гарри давно уже раздражали пафосные фразы. Поэтому он махнул рукой и сказал:
— Старый разговор — о великом искусстве, которое переживет поколения и века. Кто знает: что из обожаемого и нужного сегодня понадобится людям завтра? Никто. И давай это оставим…
— Ни в коем случае! Как раз это мы и приехали обсудить…
Гарри удивленно посмотрел элегантного и напыщенного Марти и его несколько развязного спутника. Вот уж кого он не любил, так этого розовощекого хлыща с носом-пуговицей и с жиденькими льняными волосиками а-ля Гитлер. Когда Келли задумывал какую-нибудь гадость, у него от висков к шее пробегали розовые пятна. Вот и сейчас…