Но Сергея Ольга не дождалась. Не потому, что забыла так быстро две недели счастья, подаренные им, а потому, что старенький МИ-8 не долетел до пункта назначения всего каких-то 15 километров, погребя под своими обломками тела шестерых сотрудников геолого-разведовательной экспедиции, в том числе и Сергея.
В вестибюле НИИ повесили портреты с черными ленточками наискосок, под которыми горели свечи, окружённые множеством цветов. И сердце Ольги готово было разорваться от горя, когда с черно-белой фотографии на неё, улыбаясь щербатым ртом, смотрел Сергей тем самым взглядом, который теперь ей суждено будет видеть только во снах. Ей хотелось кричать на весь мир о том, как ей его не хватает, о том, какой он хороший. Но эти слова были так глубоко утоплены в её теле слезами, что материализовались только в виде долгих рыданий бесконечными ночами.
О том, что она беременна, Ольга узнала спустя две недели после похорон Сергея. И когда шок сменился внутренним теплом и спокойствием, сомнений, как дальше быть, не осталось. Родные и друзья крутили пальцем у виска, отговаривая её от бредовой идеи и недоумевая о том, как она будет жить одна с двумя детьми. А Ольга просто не могла убить в себе ту последнюю частичку, которую оставил после себя Сергей.
Сына Ольга назвала Серёженькой. Она смотрела на маленькое смешное розовое личико с оттопыренными ушками, гладила пальцем носик, слишком большой для такого малыша, и слёзы размывали такие родные любимые черты, рисуя ей былую картинку.
Ольга склонилась, прижавшись губами к тёплой щеке, и прошептала: «Ты самый красивый, Серёжка…»