Некто без имени - страница 13

ОН внимательно следил за каждым моим движением, и когда фен был выключен, сказал:

– Знаешь, как говорят о таких холодильниках, как у тебя? Что в них даже тараканы вешаются от голода.

Я гордо вскинула голову. Все-таки я была на своей территории, и родные стены придали мне уверенности:

– Вообще-то в гости не приходят без коробки конфет, хотя бы. А я вот гостей не ждала.

ОН небрежно пожал плечами.

– Ну, во-первых, я уже несколько лет не ходил в гости к молодым девушкам, потерял навык, мне это можно простить. А во-вторых гости гостями, а сама-то ты чем питаешься? Святым воздухом?

Я еще сильней распрямила плечи.

– Не померла, как видишь. Наоборот, прибываю в хорошей форме.

В подтверждение своей правоты, я раскинула руки в стороны, демонстрируя свою, довольно таки неплохую фигуру, в облегающей серой футболке и спортивных штанах. В ответ, он демонстративно скользнул по мне взглядом, от макушки с лохматой копной волос до носков, самым критическим образом, и ухмыльнулся:

– Ну да, не Джулия Ормонд, но сойдет.

От такой наглости у меня аж свело связки. Первый раз я услышала от мужчины не комплимент, а оценку ниже среднего. Мое женское достоинство не могло такое снести, и, забыв про такт, я выпалила:

– Прошу прощения, но вы мосье тоже далеко не Кларк Гейбл. Особенно с таким эээээ…. макияжем.

К моей величайшей досаде он совершенно не смутился моей атаке, наоборот улыбнулся еще сильней и весело ответил:

– А как же стереотип, что шрамы украшают мужчину. Разве они не придают лицу брутальности. Разве все женщины не любят брутальных мужчин?

– А я не все! – отчеканила я.

Он зааплодировал:

– Браво, девочка! 1:1

Признаюсь, такая реакция меня порядком обескуражила.

– Ты что, проверяешь меня? – осторожно спросила я.

– Да нет, просто я по природе своей сволочь, так что, мне надо давать отпор периодически. – Небрежно бросил он, словно говорил о каких-то бытовых вещах. – А сейчас я предлагаю выкурить трубку мира и пойти пить чай.

Меня немного остудила такая самокритика, и я тихонько поплелась за ним на кухню.

На столе уже стояли чашки с чаем и сушки, которые прятались от меня в шкафчике. Скудно. Но в этом что-то было необычно уютное.

Мы сели, друг против друга.

– Я кстати не курю, – сказала я, отхлебнув чаю.

– Я тоже, – бодро добавил он, – бросил, когда мне легкое зашили.

Боже, как же мне хотелось подвести разговор к вопросу о его шрамах! Казалось, момент был самый благоприятный: и настроение у него хорошее, и обстановка располагала, да и к тому же, он первый коснулся темы личного. И все же, я испугалась. Памятуя о том, как быстро выросла между нами стена, там, на крыше, лишь стоило мне спросить что-то о его жизни, я струсила попробовать еще раз. Очень уж мне хотелось продлить это чудесное мгновение беззаботного разговора и почти семейного уюта. Так что, упустив такой чудесный шанс, я свернула разговор на незначительные темы.

– А тебе правда нравится Джулия Ормонд?

ОН кивнул:

– Умница, красавица, трудоголик. Как она может не нравиться? А тебе правда нравится Кларк Гейбл?

– Мне нравится «Унесённые ветром», – неопределенно ответила я.

– А, ну да, «Я не буду думать об этом сейчас, я подумаю об этом после» … – припомнил он знаменитую фразу Скарлетт О’ Хара.

– Между прочем, очень ценный навык. Мне хотелось бы им овладеть. Но пока вот, что-то не получается. Я человек импульсивный, эмоциональный, и это, как говориться играет против меня. Бывает так, что одним порывом выпалишь что-нибудь, или сделаешь такое, о чем потом жалеешь. Сижу порой, уже post factum какой-нибудь глупости, анализирую, как все могло сложиться, сохрани я хладнокровие в той или иной ситуации. Эх, если бы не ляпнула я что-нибудь на горячую голову, не попала бы в дурацкое положение.

Он внимательно выслушал меня, глядя казалось, прямо в душу своими синими сапфирами, а потом очень серьезно произнес:

– Не надо! Не жалей ни о чем, ни о сказанном слове, ни о брошенном взгляде, ни об искренней интонации, не режь свою жизнь на часть Я-Я и Я-мир вокруг меня.

От услышанного, у меня в горле встал ком. Эти слова, написанные беглым подчерком, давно врезались мне в память. Повинуясь странному инстинкту, я закончила эту мыль: