Нелюдим - страница 64

— Оно в триста первом.

— Ага, думаю, на моем флаере неправильный номер. Я просто решил, что было бы, ну знаете, жестоко выйти, когда люди рассказывают истории про рак. Извините. Пожалуйста, пропустите меня.

Ведущий странно на него посмотрел.

— Хм, вы не обязаны оставаться.

— Да всё в порядке.

Единственное, что могло заставить его чувствовать еще большую неловкость, — это необходимость встать и смущенно прокрасться к двери перед всеми этими людьми. На самом деле он понял, что попал в неверную комнату, еще до того, как группа начала общение, но, замерев, следил за Сарой, которая, казалось, молча пыталась убедить себя не бросаться к выходу.

Когда его вызвали, Тоби на мгновение подумал сочинить историю о том, как его жена умерла от рака, просто чтобы не сознаваться, что он ошибся комнатой. Но если бы он раскрылся, они бы подумали, что он какой-нибудь шизик, который получает извращенное удовольствие, посещая собрания людей, чьи супруги скончались от рака, и притворяясь, что он один из них.

Ведущий милосердно перешел к другому человеку. Тоби просидел остаток собрания, стараясь не вертеться и ни на кого не пялиться.

Он подумал, что, возможно, влюбился в нее.

С ней Тоби, естественно, этой информацией не делился. Подойти и сказать: «Думаю, я в тебя влюбился» — было самым верным способом уничтожить возможный роман. Даже сама мысль об этом казалась ему отвратительной.

И все же никто и никогда не очаровывал его вот так. Происходило ли это из-за ее грусти? Тоби так не думал. Он мог войти в любой бар и увидеть множество грустных женщин.

Тоби сидел остаток собрания, стараясь с вниманием слушать других участников.

Истории были еще более удручающими, чем он ожидал, учитывая тему обсуждения, и не один раз ему приходилось вытирать неловкую слезу.

— Хорошо, увидимся на следующей неделе, — сказал ведущий. — Всем спасибо, что пришли.

Все встали. Тоби должен был подойти и заговорить с ней. Он был просто обязан. Без сомнения, это было из разряда «Сделай, или будешь жалеть об этом всю жизнь». Когда она повесила на плечо сумочку, он подошел к ней через всю комнату и слабо улыбнулся.

— Привет, — произнес он.

Сара настороженно на него взглянула.

— Привет.

— Я просто хотел сказать, что мне жаль. Ну, по поводу вашего мужа.

— О, спасибо. Я вам признательна.

— Я не пытаюсь приударить за вами, — пояснил он. — Это было бы самое неподходящее место для подобного.

— За это я вам тоже признательна. — Она улыбнулась, совсем чуть-чуть. — Хотя похороны были бы еще менее удачным местом.

— Да уж.

Скажи что-нибудь получше, чем «Да уж», идиот! Будь остроумным!

Очаровательным! Умным!

Тоби больше ничего не добавил.

— Так вы художник?

— Ага. Извините, что оказался таким болваном и сорвал ваше собрание. Я большущий болван, но обычно не до такой степени.

Хватит говорить о том, что ты болван!

— Всё в порядке.

— Ну хорошо.

— Мне нужно идти. Успехов вам в творчестве.

— Спасибо.

Оправдания продолжить беседу не было, поэтому Тоби позволил ей уйти.

* * *

— Философский вопрос, — сказал Тоби, откидываясь в кресле-мешке, которое он притащил в хижину Оуэна. Тот порезал кресло внизу, но его все еще можно было использовать. — Как думаешь, какой самый худший способ умереть? От рака или от зубов такого, как ты?

Он разломал пополам колбаску «Слим Джим» и бросил один кусок Оуэну, который тут же поймал его ртом.

— Я выбираю рак. Любой вид рака. Без обид. Уверен, твои зубы причиняют ужасную боль, но, наверное, с медленной мучительной смертью их не сравнишь.

Оуэн, судя по всему, не обиделся.

— Я даже представить себе не могу, через что она прошла. В смысле, я, конечно, не видел фотографий этого парня, не встречал его, я даже не знаю, какого цвета у него волосы, но это просто невообразимый способ умереть. Как справиться с тем, что любимый человек умирает таким образом? С тобой же — хрясь-хрясь, и готово.

Он откусил «Слим Джим» и бросил оставшееся Оуэну.

— И она меня очаровала не этим своим рассказом о муже, умершем от рака. Там вся комната была набита людьми, чьи мужья и жены так умерли. Не знаю, я просто взглянул на нее и... Трудно объяснить, но ты же меня понял, да? Тебе еще не надоело, что я про нее болтаю?