Немного чьих-то чувств - страница 18

– Это что, взаперти с парой художников и слезоточивой писательницей? Невелика радость…

– А тебе и не положено радоваться, – успокоила меня престарелая родственница. – Просто сделай свое дело. Да и, кстати, когда приедешь, я попрошу тебя об одном пустячке.

– Что еще за пустячок?

– Расскажу, когда увидимся. Всего лишь простенькая маленькая услуга любимой тетушке. В твоем вкусе, – сказала она и с веселым «Пока-пока!» повесила трубку.

Я думаю, многих удивляет, что Бертрам Вустер, этот в общем-то железный человек, тает как воск в руках своей тетки Далии и мчится исполнять малейший ее каприз, словно дрессированный тюлень, отрабатывающий свой кусок рыбы. Им просто невдомек, что эта женщина владеет секретным оружием, которым она в любой момент может подчинить меня своей воле. А именно: если я вздумаю артачиться, ей достаточно пригрозить, что меня больше не пригласят к обеду, и тогда – прощайте, все жареные и пареные шедевры Анатоля, ее французского повара, истинного подарка Небес для желудочных соков! Так что, если она говорит «пойди», Вустер не занимается проволочками, он просто идет – как сказано в Евангелии. Вот почему в тихих сумерках пятницы 22-го текущего месяца я уже катил через Хэмпшир на своем спортивном автомобиле с Дживсом по левую руку и неясными предчувствиями в душе.

– Дживс, – сказал я, – мою душу отягощают неясные предчувствия.

– В самом деле, сэр?

– Да. Хотел бы я знать, что там затевается.

– Боюсь, я не вполне улавливаю вашу мысль, сэр.

– А между тем следовало бы! Я ведь слово в слово передал вам свой разговор с тетей Далией, и каждое из этих слов должно было бы запасть вам под шляпу. Попробую освежить вашу память: мы поболтали о том о сем, а в заключение она сказала, что намерена еще попросить меня об одном пустячке, когда же я спросил, о каком, сбила меня со следа… так это называется?

– Да, сэр.

– Ну вот, сбила меня со следа, обронив этак небрежно: «О, всего лишь простенькая маленькая услуга любимой тетушке!» Как бы вы истолковали эти слова?

– По-видимому, миссис Траверс хочет, чтобы вы что-то сделали для нее, сэр.

– Так-то оно так, но что именно – вот главный вопрос! Вы ведь помните, чем кончалось раньше дело, если меня просил о чем-то слабый пол? Особенно тетя Далия. Не забыли еще ту историю с сэром Уоткином Бассетом и серебряным сливочником в виде коровы?

– Нет, сэр.

– Если бы не ваше вмешательство, Бертрам Вустер отсидел бы тогда срок в местной кутузке. Кто может поручиться, что этот ее пустячок не ввергнет меня в такую же пучину опасности? Как бы мне хотелось от этого отвертеться, Дживс!

– Я вполне понимаю вас, сэр.

– Но никак нельзя. Я вроде тех ребят из «Легкой кавалерии». Помните, как там про них написано?

– Очень отчетливо, сэр. «Дело их – не рассуждать, а идти и умирать».

– Вот именно. «Пушки справа, пушки слева, грохот залпов и разрывов», а они должны мчаться в атаку, что бы там ни было. Уж я-то хорошо знаю, что они чувствовали, – заключил я, мрачно нажимая на акселератор. Чело было хмуро, боевой дух – ниже некуда.

Нельзя сказать, чтобы прибытие в Маршем-Мэнор помогло разгладить первое и поднять последний. Обстановка, в которой я очутился, переступив порог гостиной, была уютней некуда. В камине полыхали дрова, стояли удобные кресла, чайный столик распространял веселый аромат тостов с маслом и пышек – все это, конечно, было очень приятно после долгой езды промозглым зимним вечером. Но одного взгляда на присутствующих было достаточно, чтобы понять: я угодил в то самое местечко, где все вокруг радует глаз и лишь человек ничтожен.

Когда я вошел, их там было трое, явно самый цвет Хэмпшира. Один – низкорослый тщедушный тип, обросший такой бородой, которая причиняет особенно много неудобства, – как я понял, это был хозяин дома. Рядом сидел другой, примерно такого же сложения, только более ранняя модель – явно его отец – и тоже при бороде по самые брови. А третья была дама – крупная, расплывшаяся и в роговых очках, – жертва профессиональной болезни писательниц. Очки делали ее удивительно похожей на мою тетю Агату, и я бы обманул публику, если бы стал утверждать, что сердце у меня нисколько не екнуло. Тетя Далия явно переоценила легкость задачи, предложив мне сыграть на струнах души этой женщины.