Немного хаоса - страница 29

— И что?

— Возможно, мы бы что-то поняли, если бы проверили его еще раз. Как неудачно… Какой номер был у этого серва? — вдруг спросил он неожиданно. — Вы смотрели номер?

— Конечно. Это не третий и не восьмой, если вы это хотите услышать. Номер два.

Марк досадливо дернул головой.

— Все равно это нам не помогло бы, — тихо сказала я ему. — Проблема во всей партии, а не в одном из них. Это мало что упростило бы.

«А вот и нет, упростило бы, — сказала я сама себе тотчас. — Но это слишком большое искушение. Если бы Луку убил один из тех сервов, что уже калечили людей раньше, все можно было бы списать на него. Если серв дважды поднимает руку на человека — значит, что-то с ним определенно не так и лучше от греха подальше его отправить в переплавку или, в самом деле, утопить. А второй что, просто несчастный случай… Восемь сервов отправляются в магазин, а мы отправляемся в Трапезунд. Замечательно и просто. Но, конечно, уже поздно. Если три серва из девяти опасны, а как минимум один из них — опасен смертельно, тут не надо быть стратигом чтобы понять — неладно со всей партией».

Фома словно читал мои мысли.

— Мы не знаем, сколько сервов из оставшихся восьми безопасны. Если вы правы и это в самом деле чаро-вирус, он мог распространиться среди всех. Третий подряд… Он мог заразить всех сервов. Вы понимаете, что это значит?

— Увы, — сказал Марк. — Это значит, что у нас беда.

— Верно. И беда крайне неприятного свойства. Стоит только в префектуре узнать… Вы представляете последствия? Два калеки и один труп. И восемь убийц на складе. Не знаю, как заведено на севере, но тут префектура церемониться не будет, уж поверьте. Мы еще позавидуем кому-нибудь из покалеченных, а то и самому Луке!

Фома раздраженно дернул себя за бороду. Судя по всклокоченному виду, борода пережила не лучший день своей жизни. Мне захотелось ей посочувствовать, но врядли сейчас Фома оценил бы подобную заботу. Они были правы — и Фома и Марк, беда была определенно неприятного свойства. И грозила она отнюдь не одному господину Бутуру.

«Что вы говорите, обвиняемый Фома Бутур?.. Эти люди работали целый день с вашими сервами, и после этого серв убил человека? Как интересно!».

Я поежилась, ощутив как сквознячок тревоги провел между лопатками липким языком.

А ведь все именно так и может случиться. И не в Трапезунде, где под рукой знакомые, коллеги, тот же Христофор, а в Тарсусе, где мы чужие, подозрительные и в высшей степени сомнительные личности. Официальная заявка на осмотр сервов есть? Нету. Господин Бутур не озаботился, а господин Ласкарис не настаивал. Разрешение префектуры на осмотр сервов, подозреваемых в нанесении травм тяжелой степени есть? Незадача — тоже нету.

Предавшись скверным мыслям, соответствующим более чем скверной обстановке, я едва не пропустила между ушей диалог Марка и Фомы.

— Неприятностей в любом случае не избежать, — сказал Марк хладнокровно. — Как только они узнают о теле… Сюда набегут милицианты, следователи префектуры, черт возьми, может даже легионеры!.. Тарсус слишком маленький город для убийства. Я имею в виду — для такого убийства.

— Я могу сделать так чтоб в префектуре не узнали, — поколебавшись, сказал Фома. Он не смотрел ни на кого из нас. — Это непросто и это еще одно преступление.

— Как? — спросила я машинально.

Он тяжело взглянул на меня. От этого взгляда захотелось спрятаться — он был как нависающая многотонная палица над головой. Верно говорят — многие беды таятся в излишнем любопытстве!

— О смерти Луки знают только мои люди, те, кто остался здесь. Не так уж и много. Я им верю, болтать они не станут. Все остальные вообще не знают о случившемся. И разумеется, я компенсирую семье Луки все… все, что надо. А тело придется отправить в воду.

Прозвучало очень зловеще. Даже Марк нахмурился. Один лишь Кир стоял молча, не обращая на наш разговор никакого внимания, а скорее всего — просто не понимая его.

— Может… сервов — в воду? — нерешительно спросила я. Марк и Фома уставились на меня.

— Нет, — сказал наконец Фома. — Я понимаю, что это решило бы все проблемы, но на это я пока пойти не могу. Не подумайте только, что ради денег я стану терпеть убийц, нет! Но господа, вы не знаете, сколько они стоят… Это целое состояние. Если я выкину такие деньги в море, это может стать концом моему делу. Останусь без гроша я — и еще сотня человек, которые на меня работают. Я не отказываюсь от своих слов — если окажется, что сделать ничего нельзя, я отправлю этих чучел на корм рыбам в два часа. Но если можно что-то сделать — мы должны это сделать.