Немного хаоса - страница 3
— Ты выглядишь как влюбленный идиот. — Киру никогда не приходилось лезть за комплиментом чересчур глубоко. — И я вообще не понимаю, как вы можете пить эту кислятину. Да, раз уж у тебя открыт рот так широко, закажи стюарду еще сельтерской с ежевичным сиропом!
От столь коварного и внезапного удара у Марка задвигалась массивная нижняя челюсть. Прожив столько лет под одной крышей с Киром, он, видимо, так и не привык окончательно к способности мальчишки-чародея жалить метко и улучив нужный момент. «Или девчонки, — подумала я мстительно, окинув взглядом торчащие в разные стороны нечесаные вихры Кира. — Сейчас он больше похож на озорную девчонку, возбужденную дорогой, забывшуюся и потерявшую чувство меры, даже извечные дырявые джинсы и перепачканные соусом щеки не спасают дела».
Марк все еще двигал челюстью, не зная, как отреагировать на коварный выпад Кира, когда я подняла руку:
— Стюард! — если Кир думает, что только он способен бить наповал, придется ему показать, что юристы Его Императорского Величества Университета тоже могут быть способны в тактике. — Еще сельтерской с ежевичным сиропом для юной дамы!
— Сию минуту! — стюард в черном жилете с зеленой искрой точно того и ждал, возник из пустоты, бесшумно выхватил неизвестно откуда темную зеленую бутылку, еще запотевшую после ледника, поставил ее перед ошеломленным Киром, элегантно сорвал крышку. — Прошу, мадам!
Марк засмеялся — непростительно громко, запоздало попытавшись скрыть смешок широкой ладонью. Я тоже фыркнула — все-таки очень удачно получилось для экспромта. А Кир, глядя на нас, вдруг начал заливаться краской — густой, как чернила в чернильнице, почти багровой… Перед ним на столе стояла бутылка сельтерской с сорванной пробкой, но он, кажется, ее не видел, хотя глаза его, огромные серые глазищи, были широко распахнуты. Верхняя губа дрогнула. Он не ожидал — такого. По крайней мере от тех, кто долго и тщетно пытался называть себя его друзьями.
И я тотчас пожалела о своей легкомысленной шутке. Слишком болезненно Кир относился к своей внешности. И слишком ранимой была его странная и нелепая полудевичья-полумужская душа, неуклюже скрытая под напускной бравадой циничного фигляра. В любой войне есть цели, которые нельзя поражать. Есть вещи, в которые не надо целится.
Марк сориентировался первым.
— Не сердись, Кир, — он потрепал чародея дружески по вихрам. — Язык у Таис как у кобры, верно? Нам, парням, от нее часто перепадает.
Губа Кира еще раз дернулась, стало видно, что зубы его стиснуты, но взгляд переменился — по крайней мере серая сталь в глазах стала не столь блестящей, вроде бы помягчела, оплавилась. Добрый верный Марк, такой неуклюжий, дурашливый, сильный — он всегда первый приходил Киру на помощь.
Когда Марк трепал Кира по волосам, мне показалось, что в глазах Кира скакнула какая-то искорка. Благодарность?.. Или?..
— Убери ручищи, бугай, — буркнул Кир, отталкивая ладонь Марка, — размахался… Пожрать дайте, идиоты.
И все стихло. Буря прошла мимо.
— Ладно, закончили, — я поспешила сменить тему. Марк мог оказаться недостаточно тактичным, а с Кира станется потребовать реванша, в любом случае стоило угомонить обоих и удержать их от новых стычек, по крайней мере на ближайший час. — Давайте лучше обсудим, что нас ждет в Тарсусе.
— Средиземная лужа, кислое вино и много идиотов, — проворчал Кир, не успевший полностью остыть. — Ну может быть еще день или два скуки.
— Прекрати, я вполне серьезно. Глупо ехать в командировку по поручению Христофора и почти ничего не знать о том, с чем придется столкнуться. Разве нет?
— Мне все равно. Да, нет — один черт. Два дня тряски в гранд-трактусе, столько же нюхать пыль в чахлом Тарсусе, пить всякую местную дрянь и решать проблемы старого скупердяя. Вот все, с чем нам предстоит столкнуться, дорогая Таис.
Киру надо было излить горечь еще свежего и оттого тем более мучительного поражения, на него не стоило обращать внимания, поэтому я обратилась к Марку:
— Почему Тарсус?
Тот лишь почесал в затылке.
— Н-ну Тарсус… Хороший город. Зимой тепло и…
— В Тарсусе мало чародеев? — спросила я прямо. — Там нет мастерских?