Немножко по-другому - страница 5

Но она читает постоянно. А он всегда держится так, будто от поручня болит рука. А я сижу на своем месте и думаю о них.

Я торможу на следующей остановке. Они сходят вместе, хотя совсем друг с другом не разговаривают. Оба меня благодарят, а это редкость. Мне от этого радостно, хочется думать, что они заговорят друг с другом, но, наверно, мне не под силу управлять такими событиями.

Я наблюдаю, как они идут вдвоем, потом их пути расходятся: она идет к общежитиям, а он сворачивает в сторону студенческого центра. И тут меня окликает маленький дьяволенок: «Мы едем или как?»

Бывают же такие заразы среди детишек.

Кейси (друг Гейба)

Я уже почти дремлю, когда в дверь спальни кто-то стучит. Клянусь Богом, если это снова новенький из комнаты за кухней, я на нем сорвусь. Я ведь ничего не делаю, просто сплю, топать я никак не мог. А его послушать, так над ним словно лось живет или что-то вроде того.

Я свешиваю ноги с кровати и подтягиваюсь ближе к краю. Надо сказать, плюс маленькой комнаты – это возможность открывать дверь, не вставая с постели. За дверью стоит Гейб. Он смотрит прямо перед собой и делает озадаченное лицо, когда видит, что в дверном проеме перед ним никого нет.

– Привет! – говорю, садясь прямо и открывая дверь шире. Он опускает голову и улыбается.

– Не мог понять, как открылась дверь, – говорит он, сбрасывая с плеч рюкзак и подвигая компьютерное кресло. – Думал, ты ее чем-то оснастил.

– Я не из таких инженеров, – отвечаю.

– Что нового? – спрашивает он.

– Ничего особенного. Прилег поспать.

– Вот блин. Прости, надо было сначала написать. Пойду, – говорит он и встает. Такой уж Гейб человек. Он так боится наступить кому-нибудь на ногу, что даже не замечает, если человек сам этого хочет. Я, конечно, не хочу, чтобы мне в буквальном смысле наступали на ногу. Просто хочу сказать, что мне нравится проводить время с Гейбом, даже если он мешает мне спать.

– Нет, садись.

Он повинуется, потому что таков уж он. Когда я впервые встретил его на первом курсе, – а тогда я уже пару месяцев жил в одной комнате с его братом Сэмом, – меня поразило, насколько они разные. Гейб приезжал к нам на выходные, чтобы выбрать колледж, и я не ожидал, что Гейб окажется совсем не таким, как Сэм.

Там, где Сэм кричит и ведет себя чуть ли не бесстыдно, Гейб держится спокойно и саркастично. Но при всем его тихом характере без него здесь было скучно. Я ему об этом говорил каждый раз, когда ходил его навещать в прошлом году.

Он грызет ноготь большого пальца.

– Как дела? – спрашиваю, прислоняясь к стенке у кровати.

– Вполне себе хорошо. Я только что с пары по писательскому мастерству. Там есть девушка, которая полностью… завладела моим вниманием.

Он улыбается.

– Круто, но ты же знаешь, что я спрашивал не об этом.

Знаю, что он сам расскажет все, когда и если захочет, но частенько ему напоминаю, что я рядом и жду, когда он будет готов.

– Нет, но я хочу поговорить именно об этом, – отвечает он.

– Ладно, зато честно, – говорю. – Расскажи мне об этой цыпочке.

– Она тебе не «цыпочка».

– Ну, об этой юбке, доске, бабе.

– Ты в курсе, какой ты отвратительный?

– В курсе.

– Просто она со мной в одной группе, она классная, и я думаю, что надо бы с ней заговорить. На парах она всегда ведет себя спокойно. Один раз я перевернул ее рюкзак и вместо косого взгляда получил улыбку, она сказала, что все нормально.

– Как ее зовут?

– Лия.

Странно. Мы с Гейбом обычно не болтаем о девчонках. Или я болтаю, а он кивает, слушает и отчитывает меня за то, как паршиво я обхожусь с девушками. Я даже считал его асексуальным, но потом понял, что он настолько застенчив, что не знает, как себя с ними вести, и поэтому просто не обращает на них внимания.

– Ты с ней заговоришь?

– А с чего ты решил, что я с ней не говорил? Вдруг она меня ждет на улице в тюнингованном «ламборгини» и мы с ней уедем в закат.

Я поднимаю бровь, глядя на него.

– Ты бы не купил «ламборгини». Да и вообще, кто сейчас ездит на «ламборгини»?

– Ладно, подловил, – говорит он, поднимая руки, словно защищаясь. – Я с ней не разговаривал. Почти. Просто пробормотал «прости», когда пнул сумку, но разговора как такового не было.