Немой - страница 4

Но нет, они не ушли. Они все еще лежали в своей кровати — больше не люди, обгоревшие дочерна, скрученные вместе, хрупкие. Лицо шерифа Уилера побледнело и передернулось, когда он взглянул на них — на то, что от них осталось.

Один из его людей ткнул мокрой веточкой во что-то на матрасах.

— Глядите, трубка, — расслышал Уилер его слова сквозь шум дождя, — должно быть, мужчина уснул, а трубка тлела.

— Принесите сюда какое-нибудь одеяло, — сказал Уилер, — отнесите их в кузов грузовика.

Двое из его людей пошли наружу, и он услышал, как они шагают по битому щебню и головешкам.

Он был не в состоянии поднять глаза на то, что осталось от профессора Нильсена и его жены Фанни. Это нечто было дьявольской, гротескной усмешкой над прекрасной парой, которую так хорошо запомнил Уилер: высокий, мощный Холгер, спокойный и властный; хрупкая Фанни, с пышной копной каштановых кудрей, нежная, розовощекая…

Шериф резко отвернулся и пошел, спотыкаясь, из комнаты. Солнце почти не проникало сюда, и он то и дело натыкался на рухнувшие балки.

Мальчик — что теперь будет с ним? Вчера Паал впервые покинул свой родной дом, остался без родителей, которые были для него опорой, — Уилер знал об этом очень хорошо. Что же странного, если шок и удивление не сходили с лица мальчика? Но как тогда он узнал о том, что его мать и отец мертвы?

Когда шериф шел через бывшую гостиную, он увидел, что один из его помощников разглядывает полуобгоревшую книжку.

— Взгляните сюда, — сказал мужчина, протягивая книгу Уилеру.

Уилер взглянул на обложку, прочитал заглавие: «Неизвестное сознание».

Он напряженно отвернулся.

— Брось ее! — скомандовал он человеку, выходя из дома длинными, быстрыми шагами. Память о том, как раньше выглядели Нильсены, мучила его, и еще одно не оставляло его в покое.

Как Паал выбрался из горящего дома?

Паал проснулся.

Он долго всматривался в неясные тени, танцующие на потолке. Снаружи шел дождь. Наверное, ветер качал верхушки деревьев за окном, и от этого тени наполняли своими таинственными танцами эту незнакомую комнату. Паал тихо лежал под одеялами в кровати, и холодный воздух входил в его легкие — холодный, если сравнить его с распаленными со сна щеками.

Где же они все-таки? Паал закрыл глаза и постарался ощутить их присутствие. Их точно не было в этом доме. Тогда где же они? Где его отец и мать?

Руки моей матери. Паал очистил мысли от всего остального и сосредоточился на этом пусковом символе. Руки появились из тьмы, точно покоясь на черном бархате его сосредоточенности, — светлые, прекрасные руки, такие нежные и теплые, когда они касались его. Эта простая уловка очищала его сознание за считанные секунды.

В его родном доме не было никакой нужды в этом. Его родной дом слышал его и помогал ему: любой предмет в нем, сам воздух этого дома имел власть приносить ясность его мыслям. Вместе с ощущениями Паала менялся его прежний дом, помогая ему сохранить сосредоточенное внимание.

Но здесь все обстояло иначе. Он нуждался в особенных усилиях воли, чтобы заставить себя отрешиться и сосредоточиться.

«Итак, я думаю, что каждый ребенок имеет от рождения эту инстинктивную способность». Слова отца вспомнились ему и представились чем-то вроде росистой паутины на пальцах рук матери. Он мысленно снял эту паутину, и руки стали снова свободными. Они медленно разводили тьму его ментального фокуса. Глаза мальчика были прикрыты. Лоб избороздился упрямыми линиями, свидетельствующими о крайней степени сосредоточенности. Стиснутые губы были бескровны. Уровень сознания, точно уровень воды, быстро поднимался.

Он почувствовал себя в полном порядке, неподвластным ничему извне.

Звуки снаружи сплетались в прихотливую путаницу. Он слышал шорох, журчание и стук дождя, пение ветра в воздухе, шум и скрип веток, гудение воздуха на чердаке дома: каждый звук свидетельствовал о каком-то явлении, появлялся и пропадал.

Чувство обоняния приносило ему множество резких запахов — дерева и шерсти, сырости и пыли, сладкий запах крахмального белья. Его напряженные пальцы ощущали тепло и холод, вес одеяла, нежное, ласкающее прикосновение простыни. Он ощущал во рту вкус холодного воздуха, запах жилья. Все это он чувствовал, не открывая глаз.