Ненаглядная красота - страница 39

Проснулся Фёдор Тугарин. Солнышко низко, ночь близко — не видно кобылиц, не слышно.

Что тут делать?

Вдруг прилетела заморская птица.

— Иди домой, Фёдор Тугарин, все кобылицы по стойлам стоят.

Воротился Тугарин домой. Баба-яга шумит, на своих кобылиц кричит:

— Ах вы, драные шкуры, зачем вы домой воротились?

— Как же нам было не воротиться!? Налетели птицы со всего света, чуть нам глаза не выклевали.

— Ну, вы завтра по лугам не бегайте, а рассыпьтесь по дремучим лесам.

Ночь переспал Фёдор Тугарин, наутро Баба-яга ему и говорит:

— Смотри, Тугарин, если не упасёшь кобылиц, хоть одну потеряешь, — быть твоей буйной головушке на железной спице.

Погнал Фёдор кобылиц в поле, они враз разбежались по дремучим лесам.

Опять сел Тугарин на камень. Плакал-плакал, да и уснул.

Вот солнышко село за лес, — прилетела пчелиная матка и говорит:

— Проснись, Тугарин, кобылицы все по стойлам стоят. Да как воротишься домой, — Бабе-яге на глаза не показывайся. Пойди в конюшню, спрячься за ясли. Есть у Бабы-яги шелудивый жеребёнок, всё в навозе валяется. Ты бери его и в полночь уезжай домой.

Фёдор Тугарин пробрался в конюшню, за яслями спрятался. Баба-яга и шумит и кричит на своих кобылиц:

— Зачем, драные шкуры, домой воротились?

— Как же нам было не воротиться? Налетело пчёл видимо-невидимо со всего света, стали нас до крови кусать.

Вот Баба-яга заснула, а Фёдор Тугарин нашёл шелудивого жеребёнка, оседлал его, сел и поскакал прочь.

Жеребёнок худенький, ноги тонкие, ноздри рваные, а скачет он, как богатырский конь, луга-поля перебегает, озёра перепрыгивает.

Вот доехали они до огненной реки, вынул шёлковый платок Фёдор Тугарин, махнул в правую сторону, — повис через реку высокий железный мост.

Проскакал по мосту шелудивый жеребёнок.

Поутру пробудилась Баба-яга, стала кобылиц считать, — шелудивого жеребёнка нет как нет.

Вскочила Баба-яга в медную ступу, в погоню бросилась. В медной ступе скачет, пестом погоняет, помелом след заметает.

Доскакала она до огненной реки, поскакала она по железному мосту; тут Фёдор Тугарин платком в левую сторону махнул.

Подломился железный мост, упала Баба-яга в огненную реку; тут ей, злодейке, и смерть пришла.

А Фёдор Тугарин доскакал до Марьи Моревны, посадил её перед собой на шитое седло и домой отправился.

Кащей Бессмертный домой возвращается, под ним конь спотыкается.

— Что ты, несытая кляча, спотыкаешься? Али чуешь какую невзгоду?

— Фёдор Тугарин Марью Моревну увёз.

— А можно ли их догнать?

— Не знаю. У Фёдора Тугарина конь — мой старший брат.

— Нет, не утерпит моя душа! — говорит Кащей Бессмертный, — поеду в погоню!

Долго ли, коротко ли, нагнал он Тугарина, соскочил наземь и хотел его острой саблей сечь.

Тут взвился на дыбы шелудивый жеребёнок, ударил копытом Кащея и убил его до смерти.

А Фёдор Тугарин и Марья Моревна поехали в гости сперва к ворону, потом к орлу, а там и к соколу. Зятевья и сёстры встречали их с радостью:

— Ах, Фёдор Тугарин, уж мы не чаяли тебя повидать. Но недаром же ты хлопотал: такой красавицы, как Марья Моревна, прекрасная королевна, во всём свете поискать, другой не найти!

Погостили они, попировали они и поехали к себе домой. И стали жить-поживать, добра наживать и медок попивать.

Был у царя Василия сад около дворца. В том саду росла одна яблоня, что приносила золотые яблоки. Царь Василий очень эти яблоки берёг, каждое утро им счёт вёл — целы ли все, все ли на веточках висят.

Вот раз вышел царь на яблоки полюбоваться, глядит, а трёх яблок нет как нет, — знать, повадился вор золотые яблоки рвать.

Ох, и разгневался царь Василий! Приказал сыновьям, каждому в свой черёд, яблоню караулить, вора уследить.

Первую ночь стал Фёдор-царевич караулить. Лёг на мягкое сено, кафтаном прикрылся, да и заснул крепким сном. Вора не видал, шуму не слыхал, а наутро снова трёх яблок не досчитать.

На вторую ночь стал Пётр-царевич караул держать. Лёг на перину, собольим одеяльцем укрылся, да и заснул крепко-накрепко. Шуму не слыхал, вора не видал, а вор снова золотые яблоки ощипал.