Ненавистная фрау - страница 46

Через пару минут Керстнер, видимо, тоже обратил на это внимание. Он рассеянно посмотрел на своего коллегу. Затем дал поручение рыжеволосой помощнице, и та тут же умчалась прочь.

— Что случилось? — поинтересовался Боденштайн. — Это продолжается слишком долго.

— Понятия не имею, — пожал плечами Риттендорф.

Через несколько минут помощница ветеринара вернулась и дала Керстнеру другую ампулу. Он вновь набрал препарат в шприц и сделал инъекцию, которая в течение тридцати секунд дала желаемый результат. Крупное животное слегка закачалось, затем согнулись сначала передние, потом задние ноги. Лошадь со вздохом опустилась набок и испустила дух.

— Пентобарбитал натрия. — Риттендорф щелчком отбросил свой окурок в кучу мусора. — Красивая смерть.

Боденштайн наблюдал за Керстнером. Доктор аккуратно положил использованную канюлю и пустую ампулу в ящичек и немного поговорил с бывшей хозяйкой лошади, которая заливалась слезами.

Женщина в последний раз склонилась над лошадью, погладила ее и пошла с помощницей ветеринара в офис. Боденштайн направился за обоими ветеринарами обратно во двор. Вдруг Керстнер остановился и застыл на месте. В следующий момент через широко открытые ворота вошел Фридхельм Дёринг. Его физиономия выражала все, что угодно, только не дружелюбие.

— А, господин комиссар, — сказал он с ледяной улыбкой, — какое невероятное удовольствие вновь видеть вас.

— Добрый день, господин Дёринг, — любезно ответил Боденштайн, — я также рад встрече с вами.

Лицо Дёринга помрачнело.

— Как моя лошадь? — повернулся он к Керстнеру.

— Мне пришлось наложить ему шов из шестидесяти стежков, — коротко ответил ветеринар. — Сейчас его еще нельзя забирать.

— Я и не собирался, — мотнул головой Дёринг. — У вас найдется минута времени? Мне надо с вами поговорить.

Керстнер пожал плечами и пошел за Дёрингом в конюшню. Риттендорф посмотрел вслед обоим с недовольным выражением лица, затем закурил очередную сигарету.

— Керстнер и фрау Дёринг знали, что их супруги имели любовную связь? — поинтересовался Боденштайн.

— Разумеется, — ответил доктор. — Изабель никогда не старалась что-либо скрывать. Она постоянно делала из Михи идиота.

Он курил нервными затяжками.

— В прошлом году у нас был день открытых дверей, и Изабель всю вторую половину дня изо всех сил флиртовала с Дёрингом. Они смотрели друг на друга влюбленными глазами, пили шампанское и глупо хихикали. Нельзя было не заметить, что им с трудом удается сохранять дистанцию.

Боденштайна поразила горечь в голосе Риттендорфа.

— Миха все терпеливо сносил, — продолжал ветеринар, отбросив сигарету резким движением руки. — Он вообще перестал быть тем, каким я его знал, и каждый раз, когда я заговаривал о его жене, он закрывался, как улитка в своей раковине. Думаю, мысль о том, что те, кто предостерегал его от брака с этой шлюхой, оказались правы, сжирала его еще сильнее, чем сам факт, что она наставляет ему рога с каждым придурком в округе.

— Какие у вас были отношения с Изабель Керстнер?

— О! — Риттендорф усмехнулся, но его глаза оставались холодными. — После того как между нами произошла ссора, мы избегали встреч. Миха всегда принимал ее сторону. Я не хотел, чтобы нашей дружбе пришел конец из-за этой маленькой стервы. — Он досадливо засмеялся. — Я ее достаточно быстро раскусил, еще до поспешной свадьбы, и сказал ей прямо в лицо, что она просто использует Миху, потому что он для нее удобный вариант. В тот момент Изабель с удовольствием выцарапала бы мне глаза. Она меня ненавидела, но вместе с тем боялась. Когда-то она утверждала, что я тоже положил на нее глаз и теперь обижен, поскольку оказался ей не парой.

— И что, это соответствовало действительности? — спросил Боденштайн.

Риттендорф бросил на него долгий задумчивый взгляд.

— Изабель не заинтересовала бы меня, даже если бы она была единственной женщиной на свете. — Его лицо приобрело ироничное выражение. — В женщине меня должно привлекать что-то еще, кроме симпатичной физиономии. Нет, на меня ее обаяние не производило впечатления, и это было причиной ее ненависти по отношению ко мне. Она терпеть не могла, если мужчина не ходил ради нее по струнке.