Ненавижу некромантов! (Драконов тоже ) - страница 12
Мы с Глердом кисло переглянулись.
— Да-да! Это прекрасное предстоящее событие мы решили анонсировать публично! Вы же знаете, как в высшем свете любят подобные торжества? Осталось дело за малым — выбрать подходящее место, и все подготовить. — сказал мой отец. — Ректор Нилман был так обрадован вашей помолвкой, что предложил предоставить для торжества свой главный актовый зал! Знаете, это чудесно поднимет рейтинг учебному заведению, так как съедутся очень высокопоставленные гости! А так же даст вам еще больше проникнуться духом учебы. К тому же, в академии просто замечательные условия для подобного праздника!
Ректор Нилман широко улыбнулся.
— Конечно-конечно! Я только буду рад!
— Папа! А нельзя пока не говорить об этом? — тихо пискнула я, но отец и слышать ничего не захотел.
— Как это не говорить?! Новость о вашей помолвке выйдет в завтрашней королевской газете!
— Мы думаем, что нужно больше времени на подготовку… — попытался тоже вставить свое слово Глерд.
— Ректор Нилман согласился предоставить недельные каникулы каждому из вас, чтобы вы могли подготовиться к предстоящей свадьбе. Не приглашать же модисток в академию, верно? Нужно подобрать платье, туфли… Тебе, Глерд, — костюм… Потом необходимо определиться с конкурсами и музыкой… — сказал мой отец.
— Глерд, я прекрасно тебя знаю. — вдруг поднялся со своего места Аллерди. — Этой свадьбе быть. Хотите вы того или нет.
4.
— Авдотья! Сколько лет, сколько зим! — пухлая краснощекая женщина бальзаковского возраста распахнула руки для объятий.
Одета она была в пеструю желтую рубаху в черный горох, полосатую юбку, напоминавшую изящную поверхность выцветшего матраца, маленькие аккуратные черные туфельки, а на голове ее красовалась красная косынка, завязанная в лихой узел на лбу.
Прижав к своей массивной широкой груди тщедущное тельце ведьмы Семи Болот, она звонко чмокнула ее в щеку, отразив на морщинистой иссохшей щеке алый поцелуй.
— Тьфу, Марья, опять ты со своими нежностями! — проворчала старушенция, осторожно выползая из рук полноватой женщины.
— Ладно, ладно, дорогая! Чего приперлася? Али надо чего?
Бабка прищурилась.
— Надоть! Должок за тобой, Марья. Знаешь какой сама.
— Должок? Запамятовала… — вздохнула женщина, нервно одергивая край своей юбки. — Может, чаю?
Ведьма Семи Болот поджала губы, зло сощурив глаза.
— Хочешь мою силу испытать, Марья? Так она прежняя! Никуда не делась! Могу и так приложить, что сразу вспомнишь все то, что забыла! — грозно сказала она.
— Ладно-ладно! — Марья подняла пухлые руки. — Припоминаю… Ключик ты мне особый отдавала на хранение…
— Не на хранение, а на временное пользование! — с важным видом погрозив пальцем, поправила бабка.
— Да что ты цепляешься? Отдам я тебе твой заветный ключик…
— И зеркальце!
— И зеркальце отдам… Только тебе зачем все это вдруг потребовалось-то? Чай, богатства свои на Болотах искать будешь? — спросила Марья.
Ведьма Семи Болот поджала губы.
— Это мое личное дело! — сказала она.
— Знаю я, что там за дело! В прошлый раз чуть полмира не уничтожила! — фыркнула временная храницельница бабкиных сокровищ. — Волхва то подослали чтобы тебя утихомирить, беспокойную нашу…
— Так. Я тут не лясы чесать пришла. Ключ давай!
Но Марья все еще колебалась, то пытаясь отвлечь ведьму на сторонние разговоры о здоровье, то зазывая на чай с мятными пряниками, то увещевая, что напрочь забыла, куда ключ подевала. В общем, разозлилась Авдотья — ведьма Семи Болот. Да так, что из глаз ее полетели искры, да не простые, а столь колючие, что прожигали в начищенном деревянном полу расползающиеся черные дыры. Марья пыталась что-то сделать, выкрикивала заклинания, но ведьма была сильна.
— Прочь! Прочь, окаянная! — кричала Марья, сбивая огонь с полыхающих шторок на кухне, да только все без толку.
— Коли по доброй воле не отдаешь, я свое сама найду! — крикнула ведьма. — Только тебе, голубушка, беды не миновать!
Имение моего отца, Ридженара Грандески, находилось в Холлентвилле, небольшом городишке на западе королевства Яровии. До того, как мне исполнилось пять, в нашем доме всегда царил праздник — была жива мама. Она была доброй, сказочной, необыкновенной. С ней всегда было весело, она обожала верховую езду, охоту, красивые и пестрые балы, которыми Холлентвилль баловал высший свет чуть ли не каждую неделю. Все изменилось в тот момент, когда маму сразила особая болезнь. Против нее не смогли противостоять даже маги. С этих пор из этих мест ушел дух радости, оставив лишь печаль, холодные мраморные стены, вычурные от своей никому не нужной красоты, и отца, который, стиснув зубы, держался, так и не женившись за все это время вновь. Он слишком любил маму…