Необыкновенные охотники на привидений против графа-вампира - страница 13

Миссис Маргарет после звонка несколько успокоилась, но оставаться на ночь в своей комнате не решилась.

Она открыла окно, чтобы проветрить помещение и, предупредив мужа, отправилась спать в его комнату.

Когда миссис Маргарет шла по коридору, невидимый Ион хотел было поставить ей подножку, но, к счастью, раздумал.

Майклу с утра позвонили, и он вынужден был срочно уехать в город по каким-то неотложным делам. Миссис Маргарет была очень довольна этим обстоятельством, потому что теперь ей не надо будет объяснять, зачем она пригласила в дом каких-то людей. Майкл мог не понять ее и воспротивиться их визиту.

Ровно в двенадцать часов дня у ворот загородного дома Синди остановился «ЭКТО-1» – переделанный из катафалка лимузин, который верой и правдой служил четверке отважных охотников за привидениями.

– Мы приехали, – сообщил коллегам Игон Спенглер, поправляя очки.

– Тебе не кажется, что Игон прав? – обратился к Питу чернокожий Уинстон.

– Если Игон прав, то надо выбираться из машины, – отозвался Пит, который успел вздремнуть по дороге из Нью-Йорка.

Молчал только шотландец Рэйман Стэнс, впрочем, всегда отличавшийся немногословней.

– Ты как считаешь, – обратился к нему Уинстон, – приехали мы или нам только кажется, что мы приехали?

– Мне надоели ваши плоские шутки – вот что я скажу, – пробурчал Рэй, выбрался из машины, подошел к воротам и нажал на кнопку звонка.

Их, безусловно, ждали, потому что ворота тут же открылись, а в дверях дома показалась сама хозяйка. Как только каждый из охотников представился и любезно поклонился миссис Маргарет, Игон, не желая терять ни минуты, сказал:

– Приступим к делу. С чего начнем?

Хозяйка повела гостей в розарий. Больной с похмелья и ужасно огорченный садовник, который то краснел, то бледнел под взглядом миссис Маргарет и все бормотал, чтобы его простили, стал рассказывать охотникам, как на его глазах все розы поникли и почернели.

Охотники за привидениями внимательно слушали садовника, а Пит к тому же смотрел на прибор, надетый на правой руке, который не давал признаков жизни.

– Выброси ты его в мусорный ящик, – тихо посоветовал шотландец.

– Ты сегодня много болтаешь, Рэй, – заметил Игон.

– Надо было оставить розарий закрытым, – сказал Пит. – Если помещение проветрено, то прибор не может показать, было ли тут привидение. Это знает каждый школьник.

– Я проветрила и свою комнату, – призналась миссис Маргарет.

– А ту, где гладила служанка? – спросил Игон.

– Я проветрила, – подала голос пожилая служанка, скромно стоявшая в сторонке.

– Что же делать? – спросил Уинстон»

– Спрашивать и я горазд, – заметил Игон. – Надо думать.

– Я привык действовать, – заявил Питер Вейтман. – Если привидение не покинуло дом, мы его найдем. Для этого нужно обойти все помещения. В каком-то закутке прячется привидение. В пяти шагах от него, если даже в это время оно превратилось в невидимку, красная стрелка прибора начинает бешено плясать.

Все были готовы идти, кроме Игона. Он стоял в полной задумчивости и настолько ушел в. какие-то свои мысли, что Питу пришлось дотронуться до его локтя, чтобы вернуть коллегу к действительности.

– Ты не уснул, приятель? – спросил Пит друга.

Игон, лишь посмотрев на Пита, спросил садовника:

– Чего вы больше всего боитесь?

– Чего? – переспросил садовник, будто оглох на одно ухо после вчерашних обильных возлияний. – Мне иногда снились сны. И я вскакивал в холодном поту.

– Какие же это были сны?

– Будто розы увяли, – ответил садовник. – Я представлял, как огорчилась бы Катрин, и от этого мне становилось худо.

– Кто такая Катрин? – поинтересовался Игон.

– Моя дочь, – сообщила миссис Маргарет.

– Это ее любимые розы, – сказал садовник. – Вы даже не можете представить, какая на мне ответственность. Лучше уж умереть, чем огорчить Катрин.

Игон надолго умолк. Он стоял, пальцами правой руки сжав подбородок и нахмурив брови.

– Когда-нибудь это кончится? – спросил Пит, показав на Игона.

– Я так думаю, – произнес Игон, – что...

– Наконец-то! – возрадовался Пит, но явно поторопился.

Игон опять ушел в задумчивость и стоял неподвижно, как изваяние.