Необыкновенный рейс «Юга» - страница 11
И Лярош и машинисты, лучше других знающие индуса, утверждали, что он был спокойным, вежливым, выдержанным и всегда ко всем приветливым. В кубриках команды был всего два раза, но к лакеям, которые помещались в одном с ним коридоре, он, когда Лярош шел в восемь часов на вахту, заходил иногда поиграть в домино или шашки.
В последний вечер Лярош, которому помешали отдохнуть дневные тревоги, у индуса не был. Сам индус у лакеев тоже в тот вечер не был. Расспросив ещё кое о чем, капитан велел команде разойтись, а старший помощник, позвав к себе в каюту Ляроша, Казимира и боцмана, стал составлять акт о таинственном исчезновении пассажира.
Неожиданное и подозрительное исчезновение индуса вызвало на судне, как и следовало ожидать, всевозможные толки и предположения. Все они были нелепы, но нужно же людям для объяснения произошедшего что-нибудь предположить. Одни говорили, что индус, желая покончить жизнь самоубийством, выбросился ночью за борт. Другие, высмеивая такое, как им казалось, нелепое предположение, выдумывали свое, еще более нелепое, о том, что любивший постоять вечером на баке индус мог, наклонившись через релинг, свалиться в море неожиданно даже для себя. Третьи утверждали, что индус мог сойти неожиданно с ума и выброситься за борт, сам этого не осознавая. Четвертые робко пробовали предположить, что индус был, может быть, немецким шпионом, думал взорвать в море наше судно, а так как это не удалось, то он…
Версию же об убийстве индуса, благодаря тому, вероятно, что все вещи и ценности его были целы, не выдвигал никто.
Разговорам об исчезновении индуса не было конца. Это событие десятки раз на разные лады обсуждали, делали изменения, вносили поправки и вновь жадно смаковали и обсуждали. Ни один человек о самом индусе не пожалел. Наоборот: почти все были нескрываемо довольны тем, что это происшествие внесло волнующее разнообразие в жизнь судна.
Насытившись разговорами об исчезновении индуса, все вдруг по чьей-то мысли начали опять говорить о том, что индус может даже еще объявиться. Эта мысль вызвала новые предположения, и все почти весело стали нетерпеливо ждать и надеяться, что индус в самом деле появится и расскажет о своем исчезновении нечто такое, чего даже ничья фантазия представить себе не может.
В загробную жизнь никто из команды не верил и все же ночью кое-кому, кто проходил по коридору мимо комнаты индуса, казалось в темноте, что за ним бесшумно следует индус.
Ночью на судне люди вертятся на палубе меньше, чем днем. Через каждые четыре часа идут на вахты, идут с вахт и ходят по разным служебным и неслужебным надобностям. К этим шатающимся людям никогда раньше никто не присматривался. Но после разговоров о том, что индус, может быть, появится опять на судне, все, даже не веря в эту возможность, стали вдруг подозрительно всматриваться в каждую людскую фигуру, одиноко двигающуюся в темноте по палубе или по коридору.
На следующий день во время завтрака третьей вахты, когда разговор опять завертелся вокруг темы об исчезновении индуса, долго молчавший эстонец Олаф на ломаном русском языке серьезно заявил вдруг:
— Нет, я хорошо знаю, что индус утонул и никогда мы его уже не увидим.
— Откуда ты знаешь? — спросил кто-то. — Во сне видел, что ли?
— Не во сне, а знаю. Хорошо знаю, что утонул, и знаю даже, от чего, и это очень просто, — упорно твердил Олаф.
— Ни черта ты не знаешь, — недовольно буркнул опять кто-то. — Пятьдесят душ до сих пор ничего не придумали, а вот он… С твоей головой…
— А вот все равно знаю, — не унимался Олаф. — Вы все пятьдесят душ и все дураки, а я вот знаю.
— Да говори уж, умный, говори, черт с тобой.
И Олаф не спеша и безобидно спросил вдруг:
— Вы слыхали когда-нибудь о лунатиках?
— Слыхали, — с изумлением от догадки ответили чуть ли не все кочегары.
— Ну так вот: если он был лунатиком, так он мог лазить везде. Мог ходить по планширу и, конечно, мог свалиться за борт. Я думаю, что с ним так и случилось…
Эта мысль Олафа показалась всем настолько правдоподобной, что сперва никто не нашелся что сказать, все только с удивлением смотрели на губатого Олафа.