Неофициальная история крупного писателя - страница 8

— Товарищ, написавший эту статью, не боится ни молний, ни громов. Он поднял руку на сильного врага. Только такой человек может называться настоящим пролетарием!

Глупый Вэй Цзюе стоял среди публики и, сощурив свои большие глаза, смотрел на него с явным недоуме­нием. По-видимому, он решил, что ему изменяет слух. А через несколько дней пришло официальное сообщение, из которого стало ясно, что до сих пор слова председателя Мао толковались неправильно. Оказывает­ся, председатель критиковал того товарища, обвиняя его в левацких тенденциях, и заявил, что он фактически выступает против курса «Пусть расцветают все цветы, пусть соперничают все школы».

— Я давно это говорил! — воскликнул Чжуан Чжун, с довольной улыбкой поглядев на Вэй Цзюе.— Вот учи­тель Вэй может подтвердить, что я сразу сказал: эта статья открыто направлена против курса «Пусть расцве­тают все цветы», выдвинутого председателем Мао! Разве не так?

Вэй Цзюе снова сощурил свои большие глаза и ничего не ответил, только загадочно ухмыльнулся.

Недаром Чжуан считал Вэя глупым. Человек написал столько превосходных произведений, а в жизни ничего не понимает, ему вечно самую суть подавай, не соображает, что иногда об этой сути лучше и не за­икаться. Так оправдывал себя Чжуан, чувствуя, какие мысли таятся за загадочной ухмылкой учителя.

Между тем все цветы продолжали расцветать, а все школы соперничать. Одни яростно обличали злоупо­требления бюрократов, другие нападали на мелочные философствования в культуре, третьи критиковали попытки чрезмерно расширить сферу борьбы и рассмат­ривать товарищей как врагов, четвертые требовали устранить недостатки нашей общественной системы. Во всем этом Чжуан, конечно, не мог отставать. «Расцве­тайте, расцветайте, расцветайте!» — кричал он, смело бросаясь вперед.

Однажды он даже написал дацзыбао такого содер­жания: «Почему товарищу, который давным-давно участвовал в революции, без всякой причины уменьшили революционный стаж на целых два года? Разве это не грубое вмешательство в биографию человека? По­чему самоотверженно трудившегося товарища на основании какого-то невинного письма понизили в служебном ранге? Разве это заслуженное наказание? Почему литератора, имеющего немалые творческие дости­жения, не пускают в Союз писателей и отделываются разными отговорками? Разве это не уничтожение кадров?»

В той провинции, где он теперь жил, мало кто знал его подноготную. Сам он, естественно, о ней не расска­зывал, но некоторые все же знали и спрашивали:

— Это что, снова «три с минусом» вылез?

— Да, «три с минусом»! — гордо отвечал Чжуан, услышав оскорбительные разговоры.— Но что означают эти «три с минусом»? Сплошную несправедливость! А нынешняя кампания нацелена как раз на то, чтобы восстановить справедливость...

При этом он так бранился и распалял себя, что иногда даже плакал.

Через некоторое время цветы перестали расцветать и началась борьба против правых элементов. Многим людям, шумевшим слишком громко и вскрывавшим общественные пороки, «надели шапку правых». Почувствовав, будто он идет по тонкому льду через огромную реку, Чжуан долго бродил с печальным лицом и вскло­коченными волосами, уголки его глаз покрылись таким количеством морщин, что стали еще больше напоминать рыбьи хвосты. Но если вы думаете, что наш крупный писатель сломился, то вы недооценили его стойкий характер. Чжуан обладал исключительной способностью момент подъема безудержно нестись вперед, а в момеи упадка — сразу поджимать хвост. На первом же собра­нии, посвященном критике правых элементов, он нача с гневом ругать правых, бить себя кулаком в грудь срывающимся голосом кричать:

— Я виноват! Мою вину невозможно измерить. Она велика, как небо! Если родная партия и героиче­ский народ помилуют меня, я готов выступить против всех правых на свете...

Он снова заплакал, и слушатели вспомнили, что мужчины не так легко исторгнуть слезы.

Едва избежав опасности, Чжуан помылся, постригся, нарядился в суконный френч и импортные — чеш­ские — ботинки и с невинным видом вновь предстал перед массами, говоря:

— Борьба против правых элементов — это великое дело. Если бы она не началась, в Китае могли бы по­вториться венгерские события!