Неоконченный роман. Эльза - страница 5

— Я забуду и думать. До завтра давай подождем, —

Вы старались не плакать, но тихо упала слеза,

И посыпались слезы тяжелым и мелким дождем.

А позднее, в трамвае, вы мне поглядели в глаза

И сказали с улыбкой слова, что нельзя позабыть.

Это были алмазы, которых подделать нельзя.

Это ваша манера ребенку раскрыть

Мимоходом игры незнакомой секрет.

Я играл в нее позже, и слезы случалось мне лить.

Но во что превратились алмазы тех лет?

Что случилось с людьми, которых мы знали тогда?

Господина Жорра вы ни разу не вспомнили, нет?

Но однажды мы встретились. Как ты горда!

Это было в метро. Ты побледнела чуть-чуть.

Мы в вагон не вошли. Этот поезд ушел навсегда.

До скончания дней мне упрятать бы в грудь

Все алмазные россыпи слез, что подделать не смог ювелир.

Облетает шиповник в крови, собираются вороны в путь.

Мародеры спешат на неслыханный пир.

Их глухие проклятья, шаги, разговор

Раздаются в тиши и слышны на весь мир.

Что ж, не бойся, иди, торопись, мародер!

Мне молчать приходилось, хоть больно бывало не раз.

Вырывай и швыряй все, что дорого мне до сих пор.

Не смущайтесь и спорьте друг с другом за мой бриллиантовый глаз.

Я рыдаю. Вы сердитесь. Очень хотелось бы знать,

Соберете ль вы слезы мои? Ведь каждая — словно алмаз.

Пусть не пахнут лавандой, однако их стоит собрать.

Ну, а ваши бессонные ночи, искусанные кулаки

И звериные крики — кому это можно продать?

Если их перемыть, ваши трюки и ваши прыжки,

Если сделать их музыкой, будет ужасна она.

Потребители музыки просто зачахнут с тоски.

Это боль не снимает, а боль невозможно сильна.

Стоны нынче не в моде, как черти не в моде, мой друг.

Отвлеченность годится, метафизика людям нужна.

Век хотел бы уснуть и не видеть во сие своих мук.

Пусть концерты забвенья доносятся издалека.

Все, что память хранит, свалим в кучу, в ненужный сундук.

Я лицом обернусь на тоскующий крик кулика.

О, позвольте вкусить мне всю сладость земли,

Пусть она мою душу наполнит собой на века.

Я — чернеющий труп. Если б вы догадаться могли,

Мародеры, оставить мне этот тенистый ручей,

Чтоб еще раз напиться, а там уж умолкнуть в пыли.

Чтоб еще раз увидеть череду моих дней,

Чтоб последнее счастье еще раз вернулось ко мне,

Повторенное эхом — душою моей.

Поспешать за движением рифмы,

Что подобно последним усильям

Человека, распятого в давний и сумрачный век,

Как признанье подобно вине и добыче своей — человек.