Неоконченный роман одной студентки - страница 32

— Бо… богиня… — простер он к ней руки, — на погибель мою ты явилась?

Известно, что Афродита погубила не меньше людей, чем ее воинственная сестра.

— Ладно, ваятель, бери в руки молоток и долото! — смилостивилась Циана.

— Но… в таком виде? — ужаснулся он еще больше.

— Сколько тебе говорить, что я никакая тебе не богиня! Давай, берись за дело!

Он поднял с земли глиняную плитку, принес откуда-то деревянную шкатулку с черными и красными чернилами, оглядел кончик тростниковой кисточки. Циана с любопытством следила за ним, потому что в ее веке почти не знали, как и чем рисовали эллины.

— Тогда… тогда мне нужен какой-нибудь мотив, иначе… Позволь мне, — Пракситель подбежал к вазам, схватил первую попавшуюся и поставил ее на подиум рядом с левой ногой обнаженной Цианы. Он поднял ее хитон с таким благоговением, будто касался самой богини, но не упустил тайком пощупать его материю. Откуда взяться такому хитону у простой смертной, если он явно ткался в мастерских Олимпа? Скульптор разостлал его над вазой, умело расправил ниспадающие складки. Вот так, богиня! Все равно, что ты входишь в море купаться. Потому что иначе… Ты ведь знаешь, людей…

Потом он, пятясь, отступил на несколько шагов и прищурил перепуганные и в то же время очарованные глаза.

— Сделай шаг вперед, богиня, так, спусти одну ногу с подиума, как ступаешь вниз с берега в море, понимаешь?

Циана пошатнулась.

— Но если ты думаешь, что я долго так выдержу…

— Я сейчас, минуточку!

Рука его задвигалась над плиткой. Время от времени он быстро окунал кисточку в густые красные чернила. По вискам его стекали струйки пота. С профессиональной жадностью глаза его поглощали дивные изгибы и округлости ее тела. Слегка отодвинув плитку от себя, он оглядел набросок, потом обернул плитку и тут же принялся за второй эскиз.

— Еще немного, совсем немного… Мне нужен будет и один набросок со спины.

Он взял вторую плитку и прошел за подиум. Улыбаясь, Циана слушала его пыхтенье у нее за спиной, а потом вдруг почувствовала на себе его взгляд. Она знала, что со стороны спины ей тоже нечего стыдиться, но все же ей стало неловко. Она крикнула ему через плечо:

— Эй, не думаешь ли ты делать Афродиту Калипигос!

— О, разве возможно такое богохульство! — воскликнул хрипловатым голосом ваятель, будто в настоящее время он не рисовал нечто подобное.

— Как, разве ты не знаешь эту скульптуру? Ведь она так и называется: Афродита с красивым задом! Две славные дамы из Сиракуз построили храм для Афродиты и заказали для него такую статую. Богиня стоит повернувшись спиной, откинув хитон так, чтобы видна была только ее попка. Обе они счастливо вышли замуж и жили в богатстве и неге благодаря тому, что Афродита наградила их красивыми задними частями тела. Так вот, в ее честь… Да, веселый вы народ, ничего не скажешь!

— Ну, там, в Сицилии… — промямлил скульптор. — А кто сделал эту статую?

— Сейчас не могу вспомнить. Это ваше вино… — вышла она из положения. Она не только не знала автора, но даже не помнила, к какому времени относится скульптура, но зато чуть не бухнула ему, в каком музее находится эта Афродита.

— Готово, богиня! Остальное я сделаю по образу, который всегда будет жить во мне…

Она сошла с подиума и подняла плитку с первыми двумя набросками. Пракситель застыл, зачарованный грациозностью ее движений.

— Но ведь это Афродита Книдская! — изумилась Циана, узнав и вазу, и плащ, и позу входящей в воду красавицы.

— Какая-какая?

Она снова проговорилась, но в ней все чаще говорило вино, а не она сама. Искусствоведам еще только предстояло дать знаменитой статуе это название.

— А другая подобная статуя у тебя есть?

— Неужто я посмел бы, о, дивная среди богинь! И теперь-то только с твоего позволения…

— Хватит тебе с этими эпитетами! Ты, кажется, кроме Гомера ничего не читал! Так ты и в самом деле не знаешь никакой Фрины?

Он по-прежнему недоуменно ответил на ее настойчивый вопрос, а если верить истории, так именно Фрина вдохновила его на создание Афродиты Книдской. Но разве мало небылиц в истории!

— Возможно, это будет самое великое из всех твоих произведений, Пракси, — сказала она пророческим тоном.