Неоконченный роман одной студентки - страница 37

Пракситель и философ, по-видимому, не были такими убежденными атеистами, потому что боязливо подняли головы к небу и повернулись в сторону Олимпа. Однако там, как и прежде, не было ничего, кроме огненного лика Гелиоса, который, хоть и был чисто эллинским богом, с непонятным людям старанием плавил в своей печи красивое и безобразное, мудрое и злое, правду и небылицы…

Столь грубо исторгнутая из эллинской эпохи Циана не радовалась своему спасению «богом из машины». Она все еще чувствовала себя той мифически свободной женщиной древности, какими были Аспасия и Филис, все гетеры Эллады. Она все еще была «исполнена божества», как хитроумно говаривали древние греки, хлебнув лишнего, имея в виду, разумеется, Дионисия. Коринфское вино с божественно-невинной греховностью еще играло в ней, исполняя танец менад и сатиров.

— И как тебе удалось меня найти? — сердито спросила Циана, избегая смотреть на экран, на котором с бешеной скоростью крутились цифры, обозначающие годы. — То проклятая машина дает сбой, то еще что-нибудь…

— Ты забыла, что у тебя в коренном зубе скрыт пеленгаторный передатчик? — рассердился в свою очередь инженер-ассистент по эксплуатации хронолетов. — Ориентируясь на его сигнал, машина не дает разбросов во времени.

— Ты хотя бы понимаешь, какую глупость совершили мои милые коллеги по Институту? Прервать командировку как раз в тот момент, когда я должна была явиться перед ареопагом! Теперь мы так и не узнаем, существовала ли на самом деле Фрина и кого изобразил Пракситель в виде Афродиты Книдской!

Инженер мало что смыслил в работе историков, но явно чувствовал себя виноватым, и она простила его, затаив обиду только на своих коллег:

— Я им покажу! Значит, ты меня любишь? Так что же теперь делать? Я тоже, кажется, тебя люблю.

— Почему «кажется», ведь ты только что сказала это совершенно определенно? — забеспокоился Александр. С этой девушкой никогда ни в чем не можешь быть уверенным.

— Мы же были в другом веке, — засмеялась Циана. — Тогда почему ты меня не поцелуешь, если любишь?

— Сейчас? Неудобно.

— Что тут неудобного? — вытянулась она в удобном пилотском кресле хронолета.

Молодой инженер покраснел.

— Ты забываешь, где мы находимся. А потом, равновесие полета…

— Вряд ли мы его нарушим! — усомнилась она, а ее губы вновь стали цвета коринфского вина, вероятно, от какой-то ассоциации с древностью. — А ты знаешь, что я без нижнего белья?

Она залилась смехом, так развеселило ее невежество инженера по части древней истории:

— Разве можно появиться в Элладе в белье? Ведь женские трусики были изобретены в Европе лишь в средние века. Представляешь, какая путаница наступила бы в истории, если бы кто-то полез ко мне под хитон или приподнял его!

— Но с какой это стати кто-то будет лазить тебе под хитон? — возмутился в Александре век двадцать четвертый.

— О, ты не знаешь мужчин прошлого! Их первым делом было полезть под юбку, — сообщила ему Циана, и в голосе ее не чувствовалось осуждения древних нравов.

Александр был потрясен.

— А с тобой такое случалось?

— Один попытался, но я отшвырнула его от себя метров на десять. Однако я раздевалась перед Праксителем, а он так до конца и думал, что я богиня! О боги, если бы на мне было белье… — и девушка расхохоталась так, что равновесие машины времени, вероятно, и в самом деле было под угрозой. Бедный Пракситель, наверняка, хлопнулся бы в обморок, еще бы: Афродита в трусах!

Молодой инженер забеспокоился еще больше.

— Циана, прошу тебя, откажись от этой профессии!

— Ну вот еще! А что прикажешь мне делать в нашем скучном времени?

— Может, со мной тебе не будет скучно. Давай поженимся, а?

Предложение как будто заинтриговало ее, и она сказала:

— Хочешь ко мне?

— В машине нельзя, неизвестно, что может случиться.

— Ну иди ко мне, это будет фантастично! Начинаешь в одном веке, а кончаешь в другом!

— Нет, это еще не исследовано! — воспротивился инженер по эксплуатации хронолетов.

— Так давай исследуем!

— Эксперимент не делается с бухты-барахты, чтобы его поставить как следует, нужна программа, подготовка.