Неоконченный роман одной студентки - страница 46

Однако рациональному двадцать четвертому веку подобные чудеса были чужды. Сначала он получил вызов из поликлиники на консультацию. Александр несколько удивился, но так как ему было не до медосмотров, не пошел. И сам подивился собственному бунту. Он хорошо знал, что одним вызовом дело не обойдется. Так и случилось. Уже на следующий вечер к нему домой заявились не один и не двое, а целых четверо работников здравоохранения: психиатр, психолог, квартальный социолог и участковый врач.

Он без возражений выдержал полный медосмотр, однако под конец позволил себе немного робкой иронии:

— За что же я сподобился такой чести? Очередная консультация у меня только через три месяца.

Несмотря на свою профессиональную вышколенность, все четверо выглядели смущенными. Он оказался в добром здравии и добром состоянии духа. Психолог ответил от имени комиссии:

— Я буду откровенен. В поликлинику позвонила ваша приятельница, которая оставила вас. Сказала, что вы в отчаянии и, возможно, наложите на себя руки.

Александр затрепетал от волнения: разве это не доказательство ее любви? Раз беспокоится о нем, значит, любит!

— Почему вы дрожите? — тут же вскочил психиатр.

Инженер разозлился, но сказал с некоторой предосторожностью:

— Откуда мне знать? Разве я не имею права дрожать?

— Вы страдаете? — сочувственно спросил психолог, а квартальный социолог вставил с благой назидательностью:

— Видите ли, дорогой друг, человечество столько веков прилагает неимоверные усилия к тому, чтобы никто ни из-за чего не дрожал!

— Я нарушаю порядок в нашем квартале, что ли? — спросил Александр и снова задрожал, на этот раз от радости, что способен на неслыханную дерзость.

Психиатр приклеил к его виску какой-то миниатюрный аппаратик, а психолог повторил свой вопрос, но уже в другом варианте:

— Вы отчаялись, мой друг? Вероятно, чувствуете себя одиноким, покинутым?

— Это мое дело! — продолжал бунтовать молодой инженер. И дернул головой. — Я не разрешаю никаких инъекций.

— Аппарат диагностический, — успокоил его психиатр. — Но зачем вам тосковать, человече? Неужто это такая уж проблема? Мы быстро приведем вас в порядок!

— Послушайте, ей нельзя верить в таких вещах. Она хрононавт, напичкана разными древними романтическими бреднями. А может, просто пошутила.

— Пошутила? С поликлиникой? — возмутился участковый врач.

Александр почувствовал нечто вроде прилива ненависти. Эти-то уж наверняка приведут его в чувство, и он с достоверностью знал, как они это сделают: оросят его мозг разными эндорфинами, и он наверняка влюбится в первую попавшуюся женщину уже на обратном пути из поликлиники домой.

— А почему бы мне и не потосковать немного? Это что — аморально? Что здесь предосудительного: тосковать по любимому человеку?

Из всей медицинской бригады только психолог еще не нервничал, наверное, у него была хорошая закалка:

— Напротив. Это благородно и даже красиво, если этот человек уехал и вам его не хватает. Но если он вас покинул навсегда и никогда не вернется, тогда это бессмысленно. И даже опасно.

— А что в этом опасного?

— В отчаянии вам может прийти в голову мысль о самоубийстве.

Молодой инженер, которому ничего подобного не приходило в голову, усмехнулся, вспомнив очаровательный донос своей любимой. А что, если он и в самом деле покончит с собой? Циана, наверное, лопнет от гордости, что кто-то покончил жизнь самоубийством из-за нее, а потом всю жизнь будет тосковать и мучиться угрызениями совести.

И он сказал:

— Неужели так плохо, когда человек кончает жизнь самоубийством из-за несчастной любви? Моя приятельница часто мне рассказывала, что в древности… Очень забавная история случилась в средних веках, когда двое молодых итальянцев покончили с собой по недоразумению. Кажется, их звали Ромео и Джульетта.

Комиссия была потрясена, и только квартальный социолог смог отреагировать:

— Как может соблазнять вас невежество прошлых веков? Вы, молодой человек, не принадлежите самому себе, ваша жизнь — это достояние всего общества. Вам это ясно? Ладно, пойдемте с нами!

— Но я прошу вас! — осознал свою ошибку Александр. — У меня нет ни малейшего желания убивать себя. Я сказал это просто так, пошутил.