Неопалимая - страница 4

– Здесь, внизу, годами слышались стенания и завывания… Теперь наконец-то тихо… Сестра Розмари, не так ли? Да, да. Тяжелый год, ужасный голод, так много мертвых…

По коже пробежали мурашки. Я не знала никого по имени сестра Розмари. Но подозревала, что найду это имя в самых старых архивах монастыря.

София потянула меня за рясу.

– Правда, что она ест новеньких послушниц? – прошептала она мне на ухо, не отрывая взгляда от сестры Жюльенны.

– Ха! – воскликнула та, поворачиваясь к нам. София задрожала. – Так вот что теперь говорят обо мне? Ну ладно! Нет ничего лучше, чем славная, вкусная послушница. Ну, идемте, девочки, идемте.

Она развернулась и зашаркала в обратном направлении, фонарь покачивался в ее морщинистой руке.

– Куда она нас ведет? – спросила София, неохотно следуя за мной и все еще не выпуская подол рясы.

– Мы должны пройти через крипту. Это самый безопасный путь обратно в часовню.

По правде говоря, это было лишь предположение, но по мере того, как сестра Жюльенна вела нас через ряд дверей, встроенных в грубо вытесанные туннели, оно казалось все более вероятным. Я убедилась в этом, когда мы подошли к последней двери – тяжелому черному чудовищу из освященного железа. Свет фонаря запрыгал по ее окованной поверхности, когда Жюльенна открыла дверь и проводила нас внутрь.

В воздухе вились ленты дыма от благовоний, настолько густого, что у меня заслезились глаза, а София закашлялась в рукав. Мы вошли в каменную залу с высокими сводами, подпираемыми колоннами. В арках между ними стояли одетые в рясы статуи, их лица скрывались в тени наброшенных капюшонов, несмотря на свечи, что поблескивали у их ног в лужах воска. София подозрительно огляделась вокруг, словно ища спрятанный в одном из углов котел или, быть может, разбросанные по полу обглоданные кости послушниц. Но камни были голыми, если не считать вырезанных тут и там священных символов, очертания которых с годами стали почти неразличимы.

Сестра Жюльенна позволила нам осмотреться лишь мгновение, затем нетерпеливо поманила вперед.

– Теперь прикоснитесь к святыне, чтобы получить благословение святой Евгении. Только быстро.

В центре крипты возвышался алтарь: белый мраморный постамент с изваянием святой Евгении в полный рост. Оно располагалось на крышке саркофага, и прекрасный каменный лик статуи нес на себе следы посмертной безмятежности. Свечи, расставленные вокруг ее тела, отбрасывали переменчивые отблески на лицо святой, придавая ему легкую загадочную улыбчивость. Она умерла мученицей в возрасте четырнадцати лет, пожертвовав собой, чтобы привязать к своим костям духа Пятого Порядка. Говорят, он был настолько силен, что сжег все ее тело дотла, кроме единственной фаланги пальца – святыни, которая теперь покоилась внутри саркофага, скрытая от людских глаз. Фаланга – это не мелкий артефакт вроде камня в кольце сестры Люсинды, годящегося, чтобы зажигать свечи. Он представлял собой высшую реликвию, которой пользовались лишь во времена крайней нужды.

София торжественно шагнула вперед, чтобы коснуться сложенных рук изваяния. Там, где к мрамору притрагивались бесчисленные паломники на протяжении последних трех столетий, он блестел.

Сестра Жюльенна на Софию не смотрела. Она наблюдала за мной, а ее глаза сверкали сквозь вуаль спутанных волос.

– Твоя очередь. Давай.

От жара свечей кожа под рясой вспотела и начала зудеть. Но эти ощущения меркли перед холодом в запястье и пульсирующей в такт биению сердца боли, которые нарастали по мере приближения к святыне. Странно, но мне не хотелось прикасаться к ней. Чем ближе я подходила, тем сильнее тело пыталось отстраниться от изваяния без моего на то согласия; даже волосы, казалось, пытались встать дыбом. Я предположила, что так чувствует себя большинство людей при мысли о прикосновении к огромному волосатому пауку или трупу. А я испытывала такие чувства при мысли о прикосновении к святыне. Может быть, со мной все же что-то не так?

Эта мысль гнала меня вперед, подобно кнуту надсмотрщика. Я шагнула на возвышение, положила руку на мрамор. И в ту же секунду пожалела об этом. Ладонь прилипла к камню, словно он был весь покрыт птичьим пометом. Я ощутила резкий толчок в живот, и крипта провалилась в темноту. Ничего не видела, ничего не слышала, но знала, что была не одна. Меня окружало чье-то