Неотвратимое возмездие - страница 37
В течение часа, изредка прерываемый замечаниями Седых, Фунтиков рассказывал об обстоятельствах убийства комиссаров. Затем он записал свои показания и передал их Чайкину.
Фунтиков указал, что расстрел бакинских комиссаров произведен по предварительному соглашению между главой английской миссии в Ашхабаде Тиг-Джонсом и членами закаспийского «правительства». Причем он, Фунтиков, «об этом предстоящем деле был осведомлен, но не считал возможным помешать этому... Этот предварительно решенный расстрел по настоянию английской миссии должен был быть объяснен для населения официальным документом миссии о сдаче комиссаров англичанам в Мешеде...». Представитель английской миссии в Ашхабаде Тит-Джонс говорил Фунтикову лично еще до расстрела комиссаров о необходимости расправы с ними, а когда это совершилось, выражал удовлетворение, что расстрел осуществлен «в соответствии с видами английской миссии».
Седых своей подписью подтвердил правильность объяснений Фунтикова.
Удовлетворение расстрелом бакинских комиссаров Тиг-Джонс высказывал и министру иностранных дел закаспийского «правительства» Зимину, о чем последний сообщил в собственноручно написанных объяснениях Чайкину.
В 1966 году сын покойного генерала Маллесона обратился к А. И. Микояну с письмом, в котором пытался доказать непричастность отца к убийству бакинских комиссаров. Каких-либо объективных материалов в подтверждение этого он, разумеется, не представил, а сослался лишь на то, что слышал об обстоятельствах гибели двадцати шести комиссаров от отца. Не успокоившись на этом, сын Маллесона направил письмо аналогичного содержания в журнал «Советский Союз». Но он почему-то не обратил внимания на приведенные выше высказывания генерала Маллесона или понадеялся, что статьи его отца никому в нашей стране не известны.
Вряд ли был заинтересован в разоблачении английских оккупантов некий Эллис, который был офицером миссии Маллесона в 1918 году в Ашхабаде.
В его книге «Закаспийский эпизод» рассказывается, что утром 18 сентября 1918 года представитель ашхабадского правительства Дохов сообщил Маллесону о телеграмме, полученной из Ашхабада, которой эсеровское правительство извещало об аресте бакинских комиссаров во главе с Шаумяном и запрашивало Маллесона, какие меры принять в отношении арестованных. «Генерал Маллесон ответил, — указывает Эллис, — что он считает, что ни при каких обстоятельствах комиссарам не должно быть позволено совершить переезд по железной дороге до Ашхабада». Генерал предоставил эсеровскому правительству «решить, какие именно меры предложить для предотвращения этого».
После такого недвусмысленного ответа судьба комиссаров была предрешена.
Свидетельства Эллиса приобретают тем большую ценность, что они принадлежат очевидцу и имеют своей целью представить роль миссии Маллесона в наиболее благоприятном свете.
Примечателен и такой факт, отмеченный в книге Эллиса.
Утром 18 сентября Маллесон сообщил своему начальнику в Симлу (штаб-квартиру вице-короля Индии) об аресте бакинских комиссаров и о принятых мерах.
Из этого следует, что в английских архивах, переданных в 1947 году Индии, могли быть документы, освещающие подлинный ход событий. В описи Национального архива Индии значатся соответствующие папки документов, однако в самом архиве этих папок не оказалось. Вряд ли имелась необходимость изымать или уничтожать архивные документы накануне предоставления Индии независимости, если роль миссии Маллесона была такой невинной, как пытаются утверждать некоторые его защитники.
Вдохновители и организаторы расправы над бакинскими комиссарами — представители английских оккупационных войск в Закаспии — ушли от справедливого возмездия. Но непосредственных исполнителей этой кровавой акции (правда, только части их) не минул карающий меч пролетарской революции.
В 1920 году Революционный военный трибунал в Баку приговорил к расстрелу Алания — бывшего начальника красноводской, а затем ашхабадской милиции и непосредственного участника расстрела бакинских комиссаров.
В апреле 1921 года выездной сессией Революционного военного трибунала Туркестанского фронта рассматривалось дело Яковлева, Германа, Седова, Баклеева, Долгова, Юсупова и других участников расстрела.