Неожиданный звонок - страница 2

Включила телевизор. Шел «Клуб кинопутешествий». Немного посмотрела, попутешествовала. Снова пошла на кухню. Что бы приготовить? Помелю кофе: Галка его любит — по нескольку термосов выпивала, когда ночами готовились к вступительным в аспирантуру. Все же зря она не захотела попытаться на следующий год. Ну, кандидатскую она бы, наверное, не защитила, не всем дано — тут я не смогла все же сдержать самодовольной улыбки…

Разве можно заставлять так ждать?! Что значит неделовой человек. И телефон молчит, как отрезанный. Все уже отпоздравлялись. Позвоню-ка Угрюму. Может же у меня возникнуть какой-нибудь вопрос в связи с темой даже после защиты? Сам-то не догадается: ни разу за три года не позвонил. Только на работе, только в официальной обстановке. Хотя звонить домой, в воскресенье…

Снова пошла в столовую, села перед телевизором. Концерт детской самодеятельности. Две девчушки в коротких пышных юбочках и с огромными белыми бантами на головах исполняют «Танец с куклами». Одна из них очень похожа на Галкину Аленку. Как старательно тянет она маленькую свою ножку. И так же, как Аленка, хитро скашивает глаза, грозя пальцем своей непослушной кукле. Неужели все-таки Аленка? А Галка со своим семейством сейчас сидит у телевизора…

Задернула шторы: солнце повернуло и теперь светит прямо в окно. Вообще-то оно меня не очень балует, заглядывает только перед заходом, и то летом: окна на северо-запад. Даже специально письменный стол к окну передвинула: когда работаю, солнце светит, отраженное от окон соседнего дома.

«Вы смотрели выступление хореографического коллектива детского дома номер 3», — мило улыбнувшись, сообщила дикторша. Нет, это не Аленка. У нее бабушка, дедушка, папа с мамой от любви к чаду своему совсем голову потеряли…

Вдруг, зазвонил телефон. Вскочила с кресла, но трубку взяла не сразу. Даже не знаю, почему. Телефон звонил упорно, назойливо…

— Добрый вечер. Это говорит Юрий Иванович, сын Ивана Ивановича

— А, здравствуйте, Юрий Иванович! — сказала так радушно, будто весь вечер только и ждала его звонка. А сама судорожно листала в памяти списки дальних родственников и случайных знакомых. Юрия Ивановича, сына Ивана Ивановича, в них не было. Кто же это такой и откуда он меня знает?

Юрий Иванович продолжал:

— Простите, Федор Александрович или Ирина Афанасьевна в Москве? Они, кажется, собирались приехать.

— Да, собирались — на мою защиту. Но отец заболел, и мама осталась за ним ухаживать.

— А-а…

Последовала долгая пауза. Я вспомнила наконец: Иван Иванович — знакомый отца, его фронтовой друг. О нем я знала по папиным рассказам. Слышала, что у него есть сын приблизительно моего возраста.

Пауза затягивалась. Мне казалось, что разговор исчерпан, но первой положить трубку было как-то неудобно.

— Дело в том, — снова заговорил Юрий Иванович, — что у меня несчастье…

«Бедный, — подумала я, — такой чудесный вечер, а у него… Впрочем, почему он решил поделиться своим несчастьем именно со мной? Мы ведь знакомы только заочно».

— …умер папа.

Юрий Иванович снова замолчал. Молчала и я. А что было делать — выражать дежурные соболезнования?

Наконец он произнес:

— Похороны в среду, в старом крематории, в двенадцать дня…

Как я поеду, если я почти их не знаю? Как и зачем?

— В среду я занята, к сожалению.

Среда была у меня абсолютно свободна — праздник безделья. И тут же на себя разозлилась: зачем понадобилось врать? Будто я должна была перед ним в чем-то оправдываться.

— Я понимаю, это я просто так, на всякий случай, — будто стал оправдываться Юрий Иванович. — Дело в том, что сейчас лето, в Москве почти никого нет. Я только самым близким… До свидания.

«Он и меня относит к числу близких? — подумала я. — С чего бы это? Я отца-то его раза два за всю жизнь видела…»

Тут раздался новый звонок: на этот раз в дверь. Галка!

— Ну, наконец-то! А то уже рыба совсем засохла и торт увял. Разве на улице дождь? — спросила ее, помогая стащить мокрый плащ…

На следующее утро проснулась раньше, чем собиралась, чем могла себе позволить, — многолетний рефлекс. В аспирантуре выработала железный распорядок дня: подъем в шесть тридцать, зарядка, душ, завтрак — все за полчаса. Потом лаборатория, бесчисленные опыты, пробы, неудачи и опять — опыты, опыты… Потом библиотека. И там до предела, до последнего звонка. До колик в мозгу. У каждого аспиранта на столике, рядом с набором ручек — набор разнообразных пилюль. «Тебя не угостить анальгинчиком?» «Да, спасибо. И валидольчиком тоже». Неужели все это позади? Как прекрасна жизнь!