Непостоянные величины - страница 15

– У вас получилось стать своим, Максим Максимыч?

Роман мысленно укорил себя за глупость, еще не закончив вопроса.

– Если бы не получилось, то не задержался бы тут на двенадцать лет.

– Планируете работать тут до пенсии?

Вторая скудоумная фраза подряд.

– Силы у меня не те, что прежде, но за десять лет я ручаюсь.

Максим Максимыч снова закурил. Выдохнув дым, он сказал:

– По логике вещей ты должен спросить, как сделаться своим для детей. А я на правах мудрого наставника обязан надавать тебе толковых советов. Остерегайся того-то, поступай так-то, верь в себя, дерзай. И прочее. Заявляю сразу: ни от меня, ни от Макаренко какого-нибудь ты свода заповедей не дождешься. Так, пара общих правил. Не навязывай ученикам ни дружбы, ни покровительства. Не дави своей властью. Не впадай в педантство и не распахивай душу. Не качай права и не кивай на устав – они не по закону живут. Балансируй: будь чуть саркастичным, чуть продвинутым, чуть благородным. И главное – дай понять, что ты знаешь их язык, но не собираешься до него опускаться.

Тлеющий окурок полетел на тротуар.

– Спасибо, – сказал Роман. – По-любому шишек набью, прежде чем пойму.

– Ну набивай.

Они пересекли мост через железную дорогу. Автомобильное движение оживилось. Рыжий пес с покоцанным ухом норовил перебежать на другую сторону и раз за разом бросался обратно с поджатым хвостом, убоявшись несущихся машин и резких сигналов на свой счет.

Трактир «Старый амбар», куда Максим Максимыч привел Романа, производил сносное впечатление. В просторном помещении преобладало дерево. К деревянным столам прилагалось по четыре стула, у отделанной лакированными досками барной стойки выстроились в ряд еще пять стульев, пока пустовавших. Под потолком вдоль стен тянулись деревянные полки со сказочным хламом – закопченными подсвечниками, старинными часами, масляными лампами, допотопными радиоприемниками, пузатыми кувшинами и бутылками. На белом потолке задерживали взгляд намалеванные с подчеркнутой небрежностью, как сажей, лозунги наподобие «Губит людей не пиво, губит людей вода!». На плазменных экранах беззвучно транслировали Бундеслигу. Играла пресная музыка из горячей радиоротации.

Пухлощекая официантка с собранными в пучок каштановыми волосами принесла меню, не успели Максим Максимыч и Роман разместиться.

– Пиццу не бери, – предупредил Максим Максимыч. – Тонкая, жесткая, кусок отрезать невозможно. Будто резину клеем намазали.

Роман, до того и не помышлявший о пицце, затосковал по «Маргарите», щедро политой оливковым маслом из зеленой бутылки. Кусочки помидоров, запеченные в сыре, тающем во рту. Вместо оливкового масла можно перцем посыпать или тимьяном. Сразу целую пиццу, нарезанную ровно-ровно на большом блюде.

Максим Максимыч заказал «Цезарь» с креветками, сырный крем-суп и два бокала нефильтрованного пива. Роман, поколебавшись, остановился на драниках «по-новому» и светлом пиве. От нефильтрованного у него стабильно болела голова.

– По слухам, здесь один нефтяник обедал и оставил чаевых на сто тысяч, – сказал англичанин. – Нескромно, верно? Официанточка на радостях всем газетам рассказала. Впрочем, это случилось еще до того, как доллар взбесился. Сейчас все прижимистее, нефтяники тоже.

Роман вежливо кивнул. Англичанин расценил жест по-своему.

– Наверное, для москвичей сто тысяч – так себе сумма. Кредит выплатить, коммуналка, продукты, проезд – и все. Поверь, и для меня не запредельная цифра. Школа плюс репетиторство – за три месяца столько же выходит. Я о том, что история с официанткой убеждает, что верить в шару небезосновательно. Это как сказка про Емелю или про Золушку, только с декорациями из рыночной экономики. Чушь, а все равно трогает.

На Максима Максимыча напала словоохотливость, словно язык ему развязала сама мысль о пиве. Вместе с тем он не лез в душу московскому гостю, не выпытывал, с чего тот сорвался из столицы. Собеседник будто не интересовал англичанина.

– Ты где живешь? – спросил он.

– На Красной Позиции, – сказал Роман.

– Совсем рядом со школой. Я-то на Даурской, это другой район. На той неделе выхожу я из подъезда – в шортах, в футболке, в сандалиях. В руке бутылка пустая, как граната. «Граф Ледофф». Утром прикончил. Мимо подъезда катит коляску Азимова из седьмого класса. Проморгался. Никогда ее в своих краях не видел. Важная, как молодая мамаша. Волосы хвостиком. Максим Максимыч, разве вы тут живете? А тебя каким ветром занесло в наши палестины? Я у тети в гостях, братишку двоюродного выгуливаю. Как у вас дела? И на бутылку косится.