Неправильная пчела - страница 23
– Поверьте, мне мопед не под силу ни собрать, ни разобрать, – без тени улыбки ответила Глина.
– Как тебя вообще туда занесло, к мужикам в компанию? Не боишься, что изнасилуют? Куча пьяных мужиков, отбросы просто, все судимые и не по одному разу, – спросил Валера, но Глина даже не посмотрела в его сторону.
Купцов вздохнул, налил себе воды, выпил.
– Сегодня в Береста бросят нож, а в тебя – завтра. Ты понимаешь это? – спросил Купцов.
– Мы все смертны, – цинично ответила ему Глина.
– Так! – вспылил следователь, – сейчас я твоей матери позвоню, пусть за тобой приедет, отберем у тебя под протокол показания.
– Э, нет, – возмутилась Глина, – такого уговора не было.
– Ты – несовершеннолетняя, – по слогам чеканно ответил ей, – и потому я буду допрашивать тебя с матерью.
Глина откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди. Длинные, покрытые черным лаком ногти блестели в свете электрической настольной лампы, приклеенные ресницы порхали как стрекозы. Черная обтягивающая полупрозрачная блузка выглядывала из-под алой кожаной жилетки. Каблуки на туфлях были неимоверной высоты. И все-таки, Глина не была проституткой. Здесь всё было гораздо хуже, и следователь об этом знал от стукачей: на районе появилась девчонка, с которой за карточный стол лучше не садиться. Разует и разденет. Но сама играет редко, только на ушко нашептывает что-то своему любовнику Бересту да по его плечу пальчиками выстукивает. А барыши вместе делят. Вернее, делили… Береста пустили в расход, а у Глины – высокий покровитель, пока оставили её в покое.
Мать Глины приехала не сразу, с работы не отпустили. Глина провела полдня в душном кабинете, где Купцов и Валера тщетно пытались что-то вытянуть из нее. Таисия взглянула на дочь и ахнула, закрыв рот ладонь. Глина сделала вид, что не заметила этого, просто буркнула матери дежурное приветствие.
Купцов неотрывно смотрел на Глину и неприятно удивлялся произошедшей в ней перемене с тех времен, когда она удрала из дома три года назад. Прошло так мало времени, и так много… При матери Глина рассказала ту же самую историю, но в более понятных выражениях. Мол, пришла с подружками в незнакомую компанию. А там пьяные мужчины играли в карты, поссорились и один из них бросил нож в грудь другому, а Галя испугалась и убежала прочь. К бабушке вернуться побоялась, ночевала на скамейке в парке Патриотов. Спиртное в тот вечер не пила, потому что за здоровый образ жизни.
Озлобленный Купцов записал показания Глины, а вытирающая слезы мать подписала протокол. Глина тоже поставила свою закорючку.
– Скажите, а этот убийца уже арестован? – спросила Таисия Переверзева, – Глина ведь давала на него показания, ей ничего не угрожает?
– Самый главный враг Глины – это она сама, – криво усмехнулся Купцов.
Глина и мать вышли из здания отдела.
– Доченька, ну как ты… Совсем забыла нас, – робко упрекнула Таисия, – может, тебе деньги нужны?
Глина посмотрела на мать, словно с некоторым сожалением и вдруг порывисто ее обняла.
– Не переживай, всё у меня нормально. Сама как?
– Да… – мать махнула рукой и засмеялась сквозь слёзы, – я за тебя переживаю, день и ночь думаю. Что же делать с тобой – не знаю.
Глина оглянулась и увидела в конце улицы Колю, он махнул ей рукой. Рядом с ним стоял высокий толстяк с родинкой на подбородке. Ну, что за жаба…
– Мне пора, мам, – сказала Глина, и, чмокнув мать в мокрую щеку, побежала к машине.
Мать смотрела ей вслед, закусив губу. Пройдет много лет, прежде чем они увидятся снова.
Часть 2. Тим
Дар напрасный, дар случайный…
(с) А.С. Пушкин
***
Зинаида Всеволодовна Оржицкая была дама с характером. Она состояла из правил и запретов, выглядела чопорно и надменно. Даже тень ее была острой и угловатой, не меняясь ни в полуденный, ни в полночный час, словно повелевала Зинаида Всеволодовна не только людьми и предметами, но и временем.
Шелест длинного серого платья, нитка розовых бус, подобранных одна к другой по размеру и отливу – от темных к светлому и обратно – вот, что запомнил внук Тим. Бабушкины вещи было трогать нельзя, но все её безделушки, книги и коробочки манили Тима. О бусах и говорить нечего: они мерцали, как глаза невидимых существ. Маленький, пухлый, молчаливый, Тим всегда выглядел испуганным, словно только что сотворил шалость или задумал её, но страшится наказания. Ему казалось, что бабушка видит его насквозь, потому действовать с ней надо было не обдуманно, а внезапно. Так, однажды, сидя на коленях бабушки и слушая стихи Чуковского, Тим протянул руку к запретным бусам, и его словно ударило током. Мальчик вскрикнул и повалился на пол с колен, бабушка не успела его подхватить. Очутившись на полу, Тим громко заплакал и затряс рукой, на которой отчетливо проступили волдыри ожогов. И как только сама Зинаида Всеволодовна носила эту пакость? И не жгла она ей грудь, и платье не портила! Бабушка, однако, не пожалела Тима, а только встряхнула воющего внука хорошенько, и наказала, отправив сидеть в кресле носом к стене.