Неправильный ангел - страница 12
Даша так сможет?
– Пойдем! – настойчиво звал Листик.
Мартин, не отрываясь от инструмента, глазами спросил: «Трусишь? Да?» и даже сумел ухмыльнуться уголком рта. Даша поскорее отвернулась от него, позволила Листику утащить себя в гущу танцующих.
Малыш ухватился за Дашины ладони, запрыгал по кругу, размахивая руками.
На танец не слишком похоже, зато свободно и проказливо, под стать музыке Мартина.
Создавалось такое впечатление, будто он играл не какое-то заученное произведение, а придумывал на лету. Или флейта в его руках пела сама? То, что ей хотелось, то, что она ощущала в данный момент, превращая в мелодию яркие краски летнего дня и настроение веселящихся вокруг ребят. И Даша под её наполненные жизнью трели кружилась, скакала, смеялась, дурачилась и даже пыталась подпевать: «Та-та-тата-там-татам!» А ещё она иногда поглядывала на Мартина. Не верилось в эти его удивительные музыкальные способности.
Лицо у Мартина не выглядело ни вдохновенным, ни просветленным, глаза озорно и ехидно поблёскивали из-под чёлки, невольно вызывая ассоциации с гамельнским крысоловом. Даша была уверена: юный флейтист, если захочет, запросто сможет, зачаровав своей музыкой всех детей, увести их куда угодно. Даже без причины. Просто из вредности.
Мартин прервал игру внезапно, ни с кем не считаясь.
– Все! – заявил категорично и своевольно. – Во мне весь воздух закончился.
– Тогда пойдем играть, – предложил неугомонный Листик, а Даша удивленно подумала: «Почему малыш так привязан к Мартину? Почему легко прощает ему и резкость, и несносность?»
Мартин скривился.
– Вон пусть лучше Даша с тобой идет.
– Нет-нет-нет! – Даша протестующе замахала руками. – Я устала. Мне отдохнуть надо. Я не привыкла так много двигаться.
– Почему? – вопросительно глянул Листик.
Даша не стала вдаваться в подробности.
– Я болела.
Листик изогнул золотистые брови.
– А я тоже болел, – доложил довольно. – Очень-очень долго. Так долго, что даже когда поправился, говорили, я всё равно умру. Потому что у меня все силы кончились. Но потом пришел…
Мартин, стоявший чуть поодаль, внимательно наблюдал за резвящимися детьми и, видимо, тоже заразился их весёлым озорством.
– Ты, кажется, играть хотел! – не дал он закончить Листику фразу, дёрнул за собой, увлекая в толпу.
Даша уселась на траву, повертела головой в поисках Лалы, но той нигде не было видно. Наверное, увлеклась, заигралась, забыла обо всём на свете. Зато опять появился Мартин. Бессовестно спихнул прилипчивого Листика и удрал. Уселся рядом, не проронив ни слова, не удостоив взглядом, будто никого вокруг и не было, сплошные пустота и одиночество.
И ладно! Даша станет воспринимать окружающее точно так же. Вот сидит она, свободная и независимая, и никто ей не мешает.
Даша вытянула ноги. Ещё утром она воспринимала их, как предателей, как своих главных врагов. А они – ничего. Сильные, выносливые. Даже танцевать могут. И если захочется, Даша в любой момент может вскочить, побежать, влиться в общую кутерьму. Как равная. Без всяких ограничений.
Она, конечно, участвовала в коллективных играх, и не раз. В реабилитационном центре, на разных там мероприятиях, устраиваемых специально для многодетных семей и детей-инвалидов.
Они выстраивались в круг или в линию, вперемешку, колясочники и ходячие дети, повторяли за ведущим жесты, передавали мячик или что там ещё, толпились в очереди на аквагрим, с изумлением следили, как всего в несколько движений из длинного, похожего на бесконечную сосиску шарика получается собачка или цветок. Было весело, было здорово. И все равно больше любых чудес хотелось оказаться на месте тех, кто свободно бегает, прыгает, кто, спрятавшись за высоким диваном, пугает родителей своим исчезновением, а потом выскакивает радостно, несётся им навстречу и вопит: «Мама! Папа! Я здесь!»
Мама! Папа!
Дашу так и подбросило вверх.
– Сколько времени?
Родители приходят с работы после пяти. Папа – иногда позже, но мама старается не задерживаться. А дома – совершенно пусто. И нет надежды на веселый розыгрыш: Даша в коляске не спрячется за придвинутым к стене диваном и не поместиться в шкаф.