Неправильный Дойл - страница 2

Матросы с «Королевского предприятия», вооруженные пистолетами и мушкетами, попытались стрелять, но обнаружили, что порох отсырел. Тогда они стали хватать все, что попадалось под руку, – обломки рангоута, багры, ножи, камни, – но вскоре были повержены и убиты. Тем временем Финстер поставил своих жен в оборонительную позицию – спиной к усеянному ракушками корпусу «Могилы поэта». Индейцы окружили их, подняв дубинки. В их обычае было забирать женщин для тяжелой работы и размножения, а мужчин убить и съесть.

Но Финстер не желал сдаваться. Непокорный, с абордажной саблей в руке, крепко сжимая рукоять своего оружия, в минуту великой опасности он почему-то вспомнил некоторые приятные моменты своей далекой молодости. Нет, его жизнь не пронеслась у него перед глазами – он слишком огрубел для этого, – но помимо воли он подумал о том счастливом времени, когда был невинным ребенком, сыном священника в ирландском городке Дрогеда, любимцем и баловнем матери и сестер, намеревавшимся вслед за отцом и дядей принять духовный сан. Это было еще до осады и резни, до того, как Кромвель и его Железнобокие ворвались в город и опустошили его. Тогда Финстер еще верил в деяния апостолов и святых, в святую Римско-католическую церковь, в то, что грехи наказываются и что за добро воздается добром. Он верил в великодушного, всевидящего Бога, чей суровый суд над часто сбивающимся с пути человечеством смягчается бесконечным милосердием. Но он прожил слишком долго, чтобы сохранить эти младенческие иллюзии, и стал верить только в плотское наслаждение, неминуемую смерть и в то, что имеющие власть могут как угодно помыкать теми, у кого ее нет.

Индейцы приближались. Некоторые из жен Финстера тихо плакали и молились о скором конце своих страданий, другие вооружились обломками бревен, прибитыми к берегу, намереваясь погибнуть в схватке. Затем одна из них, уроженка Гвинеи, негритянка по имени Нэнси, что-то крикнула индейцам на их родном языке. Ее увезли из Африки маленькой девочкой и продали на плантацию у реки Джеймс, где она трудилась на табачных полях бок о бок со взятыми в рабство скво нантикоков, захваченными во время ужасного восстания сорок четвертого года. Теперь она умоляла вождя не трогать ее мужа.

– Убьете этого человека, – говорила она, – и сделаете вдовами всех нас и сиротами детей, которых мы вынашиваем! За это преступление могущественные духи земли пошлют проклятия на вас, ваших детей и внуков!

Валем, удивленный, сразу остановился и опустил дубинку. Он подал знак, и его воины отошли, а из-за деревьев появились скво и стали совершать ритуальные надругательства над гениталиями убитых. Валем уселся на песке в характерной позе и подал еще один знак, который означал мир. Финстер осторожно сделал шаг вперед, все еще сжимая свою саблю.

Нэнси перевела единственный вопрос индейца:

– Все эти женщины твои жены?

Удивленный Финстер кивнул.

Лицо индейца расплылось в широкой улыбке. Он подпрыгнул, снял ожерелье из раковин, надел его на шею Дойла и обнял его.

– Любой мужчина, – сказал он Финстеру, – краснокожий или бледнолицый, который может справиться сразу с шестью женщинами, должен быть великим вождем, очень сильным и бесстрашным.

Валем считал таковым себя, а это означало, что в глазах Великого Маниту окнонтококов они оба – братья и члены одного племени. Финстера очень удивило это утверждение, но он уже давно привык к странностям этого мира, поэтому низко поклонился и принял такую честь с учтивостью, приличествующей обстоятельствам. В тот же вечер окнонтококи начали церемонию, которая продлилась десять дней и ночей и сделала Финстера вождем окнонтококов, вторым после Валема, имеющим в подчинении двадцать пять воинов.

Какое-то время Финстер тайно планировал сбежать со своими женами на «Королевском предприятии» и вернуться на Ямайку, где он снарядил бы Другой корабль и снова начал пиратствовать. Потом он передумал: лучше быть королем среди дикарей, чем пиратом в цивилизованном обществе. В общем, жизнь, которую он теперь вел, не намного отличалась от того, чем он занимался раньше. Все то же: разбой и пирушки после удачных дел, те же звезды вверху, те же самые женщины. Он взял в жены одну из юных дочерей Валема, чтобы скрепить свою связь с племенем, и вместе с воинами выступал против нантикоков. Воины, в свою очередь, учились управлять «Королевским предприятием», переименованным в «Вождя Валема», и под командованием Дойла ходили к побережью Виргинии и вокруг мыса Чарльза, чтобы грабить английские суда в Чесапикском заливе.