Непредсказуемый Берестов - страница 12

— Мы на них в атаку, ура. И отбросили за реку. А тут ихние танки. Хорошо, мост успели подорвать. Пехота сорокапятку выкатила. Три атаки отбили!.. Как дало мне по башке, так ничего не помню. Кто меня вытащил?.. А винтовка моя при мне…

Кому рассказывал? Себе, что ли? С ним в телеге две белоголовые девчушки лет пяти-шести, сестрички, наверное.

За телегой идет тетя Васена. Рядом с ней пожилая женщина. Она держит на плече веревку, зажатую в кулаке, ведя на ней корову. Корова покорно переступает короткими ногами, мотая пятнистой мордой и обхлестывая хвостом бока.

— И девчушки тоже твои? — спрашивает женщина Васену.

— Все они мои, — Васена улыбается девочкам, а сама добавляет тихо, — мать их потерялась. На станции под бомбежку попали… — и вдруг сказала громко и бодро: — Ничего! Мамку мы найдем! Нам уж только до Москвы добраться, — скосила глаз на Женьку. — Доберемся. Куда уж мы денемся?

А вслед за коровой — двое пожилых, муж и жена, наверное. Они толкают садовую тачку, на которой еле уместился здоровенный узел… Хромой парень идет кромкой дороги, ведя за руль велосипед, навьюченный поклажей. За седло велосипед подталкивает бывшая учительница, а впереди всех шагает старик Коробочка, держа под уздцы лошадь. Старичок этот сухонький, маленький, но кажется, не уморился вовсе. На ходу что-то жует, доставая из кармана широкой холстяной куртки, на ходу сворачивает самокрутку и дымит, как паровоз. В другой раз Женька непременно подшутил бы в адрес старика, но теперь не до того. Все уже не то, все ни на что в жизни не похоже…

Вот впереди на дороге, что спускается с пригорка к развилке, показалась женщина. Идет одна. Спешит, видно. Одета по-городскому. Туфли на каблуках, в руке здоровенный чемодан, тяжелый, наверно, потому что она то и дело ставит его на землю и меняет руку. Не обращая внимания на приближающуюся к ней группу людей, останавливается. Сняла туфли, глянула на них и зашвырнула в кусты. Потом открыла чемодан и стала торопливо потрошить его внутренность. Достала белье какое-то, тапочки, которые тут же надела, завернула вещи в простыню, сунула этот сверток под мышку и пошла вместе со всеми…

А мимо брошенного чемодана проехала телега, прошли люди, и даже никто не обернулся. Чудно — валяется на дороге чемодан, да еще с вещами, и никому не нужен… Такого Женька еще не видел. Это тоже, наверно, называлось войной…

А где же этот старший лейтенант, что появился вчера под вечер? Бросил в ноги пограничнику худосочный вещмешок и, не сказав никому ни слова, пошел рядом. Нервный он какой-то. Засунет руки в карманы, втянет голову в плечи, сведет лопатки и так может идти хоть целый час… Но все равно с ним как-то спокойнее, увереннее, что ли, только он постоянно куда-то исчезает, а потом вдруг выныривает неизвестно откуда и снова молча идет за телегой. Вчера пограничник спросил его:

— Как же это вы, товарищ старший лейтенант, один и без оружия?..

Зло зыркнул командир на парня:

— А вот так. Один. И без оружия. Чего еще надо?

— Извините, товарищ старший лейтенант… Я просто… Война все же…,

— Известно, не свадьба.

И вдруг, сорвавшись с места, он побежал в сторону, к невысокому холмику. Долго стоял, словно суслик в степи, всматриваясь в даль, кружась на одном месте. Вернувшись, сказал, ни к кому не обращаясь:

— Нет. Никого! Ну, пустыня, елки-моталки! Куда все девались? Драпанули, что ли?

Пограничник, наверно, понял то, что было загадкой для других, и для Женьки тоже. Сказал:

— Почему драпанули? Стоят где-нибудь впереди нас. Что у них, наша скорость, что ли? За нами уж точно никого нет…

— Никого… — передразнил командир. — Если никого, значит, за нами немцы. Хоть оборону занимай и стой с дубиной, дожидайся. Ну, повезло же мне! — он усмехнулся, сплюнул и вдруг сказал почти весело, как показалось Женьке: —Дожил, елки-моталки, застрелиться и то не из чего!

— Что это вы говорите, товарищ старший лейтенант? — встрепенулся пограничник. — Как же это? Вы, что ни говори, старший среди нас. Что мы, не люди, что ли?

Командир посмотрел на пограничника, словно впервые увидел. Спросил:

— Что с ногой-то?