Непредсказуемый спектакль - страница 20

— Знаешь, Блондин, — серьезно проговорила я, усаживаясь в машину, — если мы продолжим в том же духе, то нас раскроют в первые два часа. Так, что давай постараемся и будем вести себя, как и полагается паре, которая встречается уже второй год!

— И что ты предлагаешь, — скептически проговорил Блондин, — держаться за руки и мило целоваться каждые пять минут?

— Упаси Бог, Паркер! — тут же выпалила я.

Блондин рассмеялся. И понятное дело. Ни он, не я не смогли бы и пяти минут продержаться в таком вот режиме. Я-то уж точно.

— Я лучше гориллу поцелую! — не забыла съязвить я.

— Взаимно, — отозвался Блондин.

Я облегченно выдохнула. Ну, хоть в этом мы по-прежнему солидарны. Уже легче.

— Но все же нам необходимо прекратить собачиться хотя бы в присутствии твоей семьи, — продолжила я.

— Предлагаешь перемирие?

— Ну, что-то в этом роде, — я скептически пожала плечами, — если честно, то мы с тобой не сильно-то и похожи на сладкую парочку, которая вот уже целый год проживает на одной жилплощади. Не знаю, как твои родственники не раскрыли это еще на семейном ужине.

— Сам этому поражаюсь, — поддержал меня Паркер.

— Значит, сейчас начнем все с начала, — отозвалась я, — здравствуйте мистер и миссис Паркер, меня зовут Миллисент Айрос, я девушка Джастина Паркера. Я люблю читать романтические книжки, любоваться закатами, а еще я просто с ума схожу от вашего дорогого сыночка!

Блондин расхохотался! Я тоже засмеялась.

— Да, — смеясь, ответил Паркер, — отцу очень это понравиться! Особенно про книжки и закаты!

— Не сомневаюсь, — поддержала его я.

— Ладно, Рыжая, — просмеявшись, отозвался Паркер, — я согласен на перемирие.

— И прекрати называть меня Рыжей! — Паркер скептически взглянул на меня, — хотя бы в присутствии твоей семьи. А я в свою очередь обязуюсь не называть тебя Блондином и Паркером.

— И маменькиным сынком, — тут же добавил Паркер.

— Ладно, — с тяжелым сердцем согласилась я.

Мне было тяжело отказаться-то от его привычных прозвищ, а тут еще и от маменькиного сынка отказаться. Но, что не сделаешь ради прекрасного и спокойного отдыха. Придется потерпеть пару неделек. Надеюсь, они не станут настоящим кошмаром. Нужно срочно найти в этом положительные стороны.

Итак, если не считать присутствие надоедливого Блондина, то меня ждет пляж, солнце, океан, безлимитная трата Паркеровских денег, куча дорогущих магазинов, а также несметное число клубов и баров! Нужно воспользоваться этим правильно и оторваться по полной. И пусть никакой Паркер мне это не испортит!

— Не трусь, Рыжая, у нас все получиться, — поддержал меня Паркер, — главное будем придерживаться нашего перемирия, и они ничего не заподозрят.

— Ну, меня-то они точно не раскроют, — уверенно проговорила я, — а вот, что будешь делать ты со своим вредной привычкой, тащиться за каждой белобрысой юбкой?

— Обещаю вести себя прилично в эти две недели, — Паркер поднял правую руку, давая мне клятву, — и не глазеть, не клеить и ничего такого прочего, других окружающих меня девушек.

Так и хотелось поправить на куриц, но мне и этого было достаточно. Главное, чтобы Паркер и вправду не потащился за какой-нибудь длинноногой блонди, иначе всему нашему спектаклю придет неминуемый конец.

— Я постараюсь поверить тебе на слово, Паркер, — скептически проговорила я.

— Ты же обещала меня так не называть? — обиженно проговорил он.

— Только в присутствии родителей! — напомнила ему я.

— А наш договор о перемирии?

— Так, Блондин, дай мне насладиться последними минутами свободы!

Паркер усмехнулся. Еще бы. Он-то, небось, тоже самое чувствует. Говоря про последние минуты, я ничуть не лукавила, поскольку мы уже въезжали на парковку аэропорта, где нас ждали все Паркеровское семейство. На парковку и поход до здания аэропорта ушло около пятнадцати минут. И я наслаждалась этими недолгими мгновениями, как могла. Еще раз поддела Паркера и услышала в свой адрес парочку вполне обычных шпилек.

Но вот, мы вошли в здание, и тут же в силу вступило наше перемирие. Одарив друг друга обреченными взглядами, мы направились к нашим дорогим родственникам.

— Ну, наконец-то! — в обычной манере закричала Кассандра, — мы уже заждались.