Неприкосновенное сердце - страница 11

— Ты прочла весь текст?

— Ты замечательная, и знаешь об этом. Просто думаешь, что все будет, как раньше, самой себе позволяя висеть на волоске. Но, Донна, не все люди одинаковы.

Я не собиралась наряжаться для Адама и даже не знаю, зачем иду с ним на свидание, но, как и он, я поняла, что хочу разгадать его. Хочу убедиться в том, что была права, или доказать, что все же тоже могу ошибиться. Я надела кожаные штаны, белую майку с V-вырезом, белые лодочки на небольшом каблуке и черную кожаную куртку. Работая сегодня, не покладая рук, я была в предвкушении. Если Адам приедет, заберет меня на лимузине и повезет в самый дорогой ресторан, то он не глубже, чем детский бассейн. Но черт возьми, я осознала, что хочу проиграть это пари самой себе.

— Привет, — сказал Адам, войдя в мой кабинет ровно в шесть.

Он был с огромной охапкой розовых роз, и я улыбнулась. Я всегда любила розы. Они вкусно пахнут и имеют шипы. Адам передал мне их, и от его касания я еле заметно вздрогнула. Его руки всегда были теплыми, в отличии от моих, и мои друзья теперь часто говорили, что я сдамся Адаму Майколсону. Меня это злило и забавляло в одно и то же время, несмотря на то, что я избегала разговоров об Адаме с близкими.

— Мне нравится, — сказала я, склонив голову. — Я про розы.

— Мне тоже, — смотрел он на меня с улыбкой. — Я про тебя. Ты очень красивая.

— Я знаю, Адам.

— Ты знала, что иногда скромность украшает?

— Слышала когда-то, но не до конца верю в это. Я считаю это выражение одним из легенд человечества.

Он засмеялся, а я не могла отвести от него взгляд. Адам был красивым, и я начала теряться в нем. Я была рада его приезду и решила, что за один вечер ничего сверхъестественного произойти не должно. Адам был одет в синие джинсы, белую майку и кожаную куртку. Его волосы не были слишком длинными или короткими. Они были идеальными. Он умел смотреть и улыбаться так, чтобы все женщины в десяти милях вокруг исходили от него слюной.

— Скажешь мне, что я нравлюсь тебе? — скрестил он руки на груди, смеясь.

— Я только научилась тебе улыбаться, не порти момент.

— Влюбляются не в лица, не в фигуры. И дело, как ни странно, не в ногах. Влюбляются в тончайшие натуры и трещинки на розовых губах, — сказал он, глядя мне в глаза.

— Красиво.

— Люблю стихи.

— Ну надо же, Адаму Майколсону нравятся стихи, — надела я куртку, и мы вышли из офиса.

— Ты думала, я люблю только покер и виски?

Я снова засмеялась. Он заставил меня что-то чувствовать, кроме неприязни, и это странно. Очень много лет, я никого не подпускала и привыкла к одиночеству. Всю жизнь я задавала себе сотни вопросов, и самые частые были обо мне самой. Кто я? Где мое место? Где я должна быть? Что делать? Мы сами выбираем город, в котором умрем, но я обзавелась пламенем вокруг себя. Может быть, все, кто окружал меня, были правы, и Адам в том числе? Но все же в глубине души я знала, что причина моего отстранения от людей и мира в целом — страх снова обжечься. Боязнь снова искать половину себя где-то еще.

— Куда мы едем?

— Ты любишь море? — улыбался Адам.

— А кто не любит море? — спросила я, как само собой разумеющееся. — Ты везешь меня на море? Не далековато?

— Возможно, — взял он меня за руку. — Но не сейчас.

Я хотела убрать ладонь, но не смогла. Он был другим сегодня. Не таким, каким я привыкла его видеть. В этом мужчине не было ни грамма серьезности. Не понимаю, как он добился такого успеха. Мы молча спускались на стоянку, и Адам сильнее сжал мою руку, когда я не могла даже в мыслях быть ближе к нему.

— Мы поедем на этом? — спросила я, увидев Харлей.

— Да. Тебе не нравится?

— Нравится, — улыбнулась я, мысленно вычеркивая еще один пункт.

Он завел мотор и, взяв мои руки в свои, обернул их вокруг талии. Автоматически напрягся, когда мои ногти вонзились в его торс, а я сама осталась практически без воздуха.

— Держись покрепче, малышка.

Это была вечность ради одного мгновения. В жизни нет одинаковых дней, как и двух одинаковых людей. Адам словно искал, чего нет в этом мире. Огонек, который каждое утро уходил от него все дальше и дальше, и он больше не мог коснуться его кончиками пальцев. Может, поэтому этот мужчина и был таким интересным? Адам не был таким, как все. Он выживал и жил, но также просто был, а не существовал. Этот человек никого не менял и никого никогда не звал за собой, пытаясь лишь остаться хозяином своей жизни.