Непристойное предложение - страница 20

— Нет, — ответила Эвелин и грациозно облокотилась на витрину. — Ты же знаешь, что с растениями и домашними животными общего языка я не нахожу. Я хочу поговорить с тобой о деле.

— О каком деле?

— О деле на миллион евро, — небрежно произнесла Эвелин.

— Ах, об этом деле, — сказала я.

Об этом я и сама страсть как хотела поговорить. Если не считать одной досадной мелочи; я понятия не имела, в чем это дело заключается.

Эвелин провела рукой по прекрасно уложенным волосам.

— Оливер склоняется к выводу, что мы не должны этого делать. Но он не имеет права решать это в одиночку. Или ты другого мнения?

— Ха, миллион евро — очень большая сумма, — осмотрительно произнесла я. Ведь до этого момента я была в курсе дела. — Но Штефан тоже считает, что вопрос не подлежит обсуждению.

— А что думаешь ты?

— А… что? — делая вид, что задумалась, сказала я. Как же глупо, что я до сих пор пребываю в полной темноте.

— Оливия!

Я вздрогнула под пронизывающим взглядом Эвелин.

— Видишь ли, я не очень хорошо понимаю, что все это может означать. Что ты сама думаешь?

— Я считаю, что мы должны это сделать, — сказала Эвелин. — Мы никогда больше не сможем так легко получить такую сумму. За миллион евро и старуха согласится связать длинный…[13] А теперь, когда я практически осталась без работы, мне бы такая сумма пригодилась.

— Но это же… аморально! — напыщенно произнесла я.

— Аморально? — повторила Эвелин. — Ну, это как посмотреть. Мы не собираемся творить ничего противозаконного.

— Нет? — переспросила я и почувствовала себя немного лучше.

— Конечно, нет. Или ты знаешь закон, запрещающий делать это?

— Ах ты! На эту тему я должна еще немного «пореюссировать»…

Теперь до Эвелин дошло. Она была совсем не глупой.

— Что?! Штефан так ничего тебе и не рассказал?

Я удрученно покачала головой.

— Трус несчастный! — прошипела Эвелин и огляделась. — Где он?

— В кабинете. Он нас не слышит.

— Ладно, тогда слушай меня: Фриц собирается дать каждому из своих сыновей по миллиону евро, если они поменяются женами на полгода.

— Что? — вырвалось у меня.

Сказанное Эвелин прозвучало наивно и сложно одновременно. Но это было совершеннейшим бредом.

— И как все это должно выглядеть?

— Очень просто: ты переедешь на шесть месяцев к Оливеру в нашу квартиру, а я на тот же срок поселюсь здесь, в вашей развалюхе со Штефаном. Вот и все.

— Да, но… для чего все это? Я хочу сказать, что Фрицу толку от всего этого?

— Положительные эмоции, — сказала Эвелин.

— Полный бред! Оливер и Штефан имеют право объявить старика недееспособным. Он сам не понимает, что говорит.

— Он лишь считает, что его сыновья женаты не на тех женщинах.

— И поэтому он решил, что, поменявшись, мы станем лучше подходить друг другу?

Брэд Питт для Дженнифер Энистон, Блуменколь для Блуменкёльхен — конечно!

Эвелин слегка поменяла позу.

— Определенно. Он же думает, что это мы во всем виноваты. И в том, что его сыновья не смогли сделать приличную карьеру, и в том, что у нас нет детей.

— Но это не моя вина, — пыталась протестовать я. — Кроме того, если я погубила карьеру одного из сыновей, то как я смогу повлиять на становление второго в положительном плане?

— Все это не имеет никакого значения! — Эвелин снова сморщилась, словно от приступа зубной боли. — Здесь речь идет всего лишь о, так сказать, стариковской субтильной игре во власть, в результате которой Фриц берется доказать, что его сыновья всегда станут делать то, что захочет их отец.

— За миллион евро, — презрительно добавила я.

— За один миллион евро, — подтвердила Эвелин. — Это для Фрица очень важно и, похоже, сулит прибыль. Вероятно, это какое-то пари.

— С кем же?

— Не знаю, — Эвелин снова элегантно поменяла позу. — Но если мы не подыграем, то он его проиграет. А нам это надо? Он же как-никак наш любимый свекор.

— Но если он проиграет, он же все равно сохранит свой миллион!

— Два миллиона. Каждый в конце концов получит по одному.

— Тем хуже! Если речь действительно идет о пари, то Фриц останется весьма доволен, даже если проиграет.

У Эвелин было другое мнение.

— О нет! У человека случится припадок бешенства, если человеческая молва начнет судачить о том, что он проиграл в споре своим детям!