Непрошеный Дар - страница 12
Собрав, насколько, это было возможно в условиях их беглой жизни, нехитрые тряпицы и немного воды, женщины приступили к обмыванию. Гюли затянула похоронную песню. Женщины подхватили мотив.
— Ой, смотрите-ка, у нее амулет! — Воскликнула одна из женщин, приподнимая из-за выреза вышитой белой сорочки шнурок, на котором блеснула металлом подвеска — шестиконечная звезда неправильной формы.
Женщины собрались вместе, чтобы рассмотреть загадочный амулет: наложенные друг на друга, большой и малый треугольники создавали неправильную шестиконечную звезду, в которую был вписан круг, с выгравированными на нем символами. Женщины не видели такого ни разу. Даже старая Гюли, слывущая знахаркой, недоумённо взяла в руки подвеску:
— Красивый амулет и сильный… Но я такого не видела раньше. — Покачивая головой сказала Гюли и снова смахнула слезу, — Кто же эти звери, от которых даже такой сильный амулет не спас? За что они так, бедняжку-то убили?
Весь табор стоял над наспех выкопанной могилой на краю дороги. Женщины пели погребальную песню. Мужчины опустили в свежую могилу труп убитой женщины и забросали землей. Среди погребальной процессии стояла и Каце с девочкой на руках. Малышка больше не плакала.
Отдав последнюю дань усопшей, Бахтало надел на шею девочки подвеску, которую женщины назвали амулетом:
— Пусть останется тебе память о матери, — и после паузы добавил, — теперь девочка одна из нас и будет одной из нас! Кто станет для неё матерью?
— Я буду ей матерью! — Вышла вперед Каце, ещё крепче прижимая к себе малышку.
— Ты не можешь взять девочку, Каце, — Возразил Бахтало, — у тебя нет мужа.
— Моим мужем будет Годявир! — Каце подошла к молодому цыгану, не отпуская девочку, с руки, — Перед богами и людьми!
— Годявир ещё слишком молод для женитьбы! — Брови Бахтало сошлись на переносице в одну грозную прямую линию, — тем более, он слишком молод для тебя!
— Не так уж и слишком, всего несколько лет! — Плечи Каце упрямо распрямились, и руки точно бы своенравно уперлись бы в набедренный платок, если бы на руках Каце не держала девочку.
Ох, помнил Бахтало, эту положение рук у красавицы Зоры, если ее руки, с расставленными в сторону локтями прочно упирались на бедрах — тут уж она от своего не отступит. И дочь вся в мать! Ещё тот характер!
Табор молча наблюдал за перепалкой отца и дочери, стоя рядом со свежей могилой неизвестной молодой женщины.
— Перед богами и людьми я беру в жены Каце! — Тихо, но настойчиво сказал Годявир, обнимая одной рукой Каце за плечи.
Со злостью Бахтало выхватил из-за пояса хлыст, замахнулся было на отступников… Но, остановился, посмотрел на табор… В глазах людей ясно читалось неодобрение, у кого-то даже негодование… Да и сам Бахтало понимал, что в другое время, он бы выбрал для дочери более подходящего мужа. А сейчас, из кого выбирать? Неизвестно, когда они встретят своих. Да, и неизвестно, какие общины ещё уцелели после резни… И не время сейчас, устраивать конфликт, люди устали, уже скоро ночь, надо двигаться вперёд, подальше от этого злополучного места…
— Да будет так, — сквозь зубы процедил Бахтало и со всей злости ударил хлыстом по дороге, — раз перед богами и людьми… — и после паузы, уже спокойнее добавил, — Годявир, пока не построим отдельную кибитку для вас, будешь жить в нашей. В вашей слишком тесно…
Годявир молча кивнул и смущенно подошел к новоиспеченной семье: вот так просто, несколько слов и он муж красивой и своенравной дочери баро и… отец для этой малышки. Хотя у самого только недавно усы выросли.
Люди разошлись по своим кибиткам и табор двинулся дальше, оставляя позади безымянную могилу погибшей женщины.
— Как тебя зовут, дитя? — Пыталась разговорить девочку Каце. В ответ девочка молчала и хлопала пушистыми светлыми ресницами. Сейчас, когда девочка перестала плакать, стало отчётливо видно, что у светловолосой малышки, светлые ресницы и… тёмные, почти чёрные глаза. — У тебя цыганские глазки! — Щебетала Каце, — красивые цыганские глазки и волосы. как золото… я буду звать тебя, Мири, потому что ты «моя»!
Через приоткрытый полог кибитки Каце смотрела на убегающую вдаль дорогу, нежно поглаживая светлые волосы Мири. Сейчас, в этот поздний час, тёмные глаза девочки были закрыты, всё ещё подрагивающими веками, а маленькие пальчики крепко сжимали в кулачке амулет — неправильную шестиконечную звезду…