Нераспустившийся цветок - страница 10
— Я только возьму чистую одежду и возвращаюсь обратно к Шону. Прости, Кай-Пай[12], — Алекс выпячивает полную нижнюю губу, проходя мимо него, чтобы подняться наверх.
Кай берет свою сумку и выходит вместе со мной.
— Ты знаешь, единственное прозвище, которое я ненавижу больше, чем Цветочек — это Кай-Пай.
Я иду в противоположную сторону.
— Прости, я занята.
— Увидимся в семь, — кричит он.
Я заворачиваю за дом и иду обратно. Тампоны были уловкой. Мне нужно было отшить Кая на ночь. Как бы я не любила своего друга, он все еще эгоистичный и озабоченный, особенно, когда нет Кейт. Я не исключаю завтрашний ужин, но сегодня вечером у меня нет энергии и терпения, чтобы иметь дело со своим приставучим другом.
— Для того, кто знает тебя около шестнадцати лет, нахожу странным, что он не знает твою привычку запасать тампоны, как переживший голод запасает еду. — Алекс смеется, доставая бутылку вина из холодильника.
Я опираюсь на кухонный островок.
— Я плохой друг, не так ли?
— Не для меня, Цветочек, — Алекс обнимает меня.
— Я устала и хочу есть.
— Тогда поешь и ложись спать. Увидимся в воскресенье, — Алекс хватает сумку и подмигивает мне.
Ужин может подождать. Вытягивая тряпичную сумку из шкафа у входа, я выхожу на переднее крыльцо и сажусь на ступеньки. Обычно я так не делаю, но сейчас я хочу, чтобы люди меня видели. Ну, хорошо, может, чтобы один человек видел. Вытягивая моток пряжи и спицы, я возобновляю работу над моим последним творением: варежками. Я начала вязать после того, как решила сохранить свою девственность. Это не сексуально, но такое занятие заставляет меня сосредотачиваться, и мне нравится чувствовать радость, когда я получаю готовое изделие. Моя семья и друзья обычно становятся счастливыми обладателями таких произведений. Папа сказал, что чувствует себя восьмидесятилетним стариком, когда получил от меня в подарок на Рождество плед, но я знаю, что он пользуется ним, чтобы согреться, когда смотрит игру Гигантов[13], развалившись в кресле.
Минуты плавно переходят в часы и уже почти не видно, что я делаю из-за опускающихся сумерек. Уверена, что пропустила больше, чем одну петлю. И как раз, когда разочарование овладевает мной, я вижу Оливера. Он выходит из черного БМВ перед своим домом. Да, я ожидала, надеясь хоть мельком взглянуть на него, но теперь, когда он здесь, я чувствую себя нелепо. Когда он смотрит в мою сторону, я возвращаюсь к вязанию.
Мои нервы восторженно гудят, когда он приближается.
— Даже не уверен, что более странное в этой ситуации.
Я смотрю на него большими глазами, как будто удивлена видеть его.
— Прости?
Он садится рядом со мной, когда я кладу пряжу назад в сумку. Его чистый аромат сосны и сандалового дерева доносится до меня, и, не смотря на то, что около часа назад начало холодать, мою кожу обдает теплом от его близости.
— Не думал, что ты умеешь вязать.
— Много молодых женщин вяжут в наше время. Вязание производит терапевтический эффект, как медитация, — я пожимаю плечами.
— Ты всегда вяжешь в темноте? — он придвигается ближе, улыбаясь во все тридцать два зуба, отчего появляются эти проклятые ямочки.
— Ну, эм… по большей части я делаю то на ощупь и темнеть начало не так давно. Я как раз собиралась заходить в дом.
Мой желудок урчит в злом протесте; этот мерзкий звук. Я ерзаю, пока с лица не сойдет пунцовый цвет.
— Вау! — он смеется.
Обхватив руками живот, я пытаюсь физически подавить этот звук.
— Я немного проголодалась. Пропустила ужин.
Вероятно, решение пропустить ужин, чтобы показаться перед соседями было слегка опрометчивым.
— Пойдем, — он поднимается, показывая головой в сторону своего дома. — Я только что ужинал в доме родителей, и мама передала мне домой слишком много еды. Ты любишь тилапию, молодой картофель и спаржу?
— Да, но… — моя неуверенная улыбка исчезает.
— Это не свидание, Вивьен. Это остатки еды. Ничего такого, что я не отдал бы бродячим животным.
— Ты намекаешь, что я бродячее животное? — поднимаясь во весь рост, я склоняю голову набок.
Он качает головой и протягивает мне руку.
— Пойдем, прекрати придираться ко всему, что я говорю.