Нераздельные - страница 30
Уна присаживается у стойки, и бармен, некогда красавец-мужчина, ныне сильно потрепанный жизнью, подходит к ней. Уна сразу же предъявляет ему свое удостоверение личности и медицинскую лицензию. Незадолго до Глубинной войны алкоголь внесли в список веществ, подлежащих контролю, так что теперь каждый должен приобрести медицинскую лицензию, разрешающую его употребление. Впрочем, раздобыть лицензию проще пареной репы: ими торгуют спекулянты на улицах, их можно даже купить в автоматах, продающих лекарства. Попытка отлучить человечество от его любимой отравы успешно провалилась.
— Чего желаете? — спрашивает бармен.
— Пинту «Гиннесса».
Бармен приподнимает бровь:
— Мисс, вы сразили меня в самое сердце. — У него техасский акцент, который как-то совсем не к месту в Миннеаполисе. Уна одаривает его натянутой улыбкой, словно говорящей: «Дай мне мое пиво и пошел вон».
Она медленно потягивает напиток и присматривается к посетителям. Два парня, оба в наколках с ног до головы, бросают дротики, не обращая внимания на пьянчуг, время от времени мелькающих на пути их опасных снарядов. В глубине темных кабинок парочки заключают сделки, о которых Уне и знать неохота. Около стойки бара собралась обычная коллекция одиноких сердец и профессиональных алкоголиков. Один из них, сидящий у дальнего конца стойки, платит за ее пиво, не спросив разрешения, после чего вскидывает в приветствии два пальца и демонстрирует ряд желтых зубов. Похоже, этот урод живет в вечном Хэллоуине. Уна отвечает тем, что подзывает бармена и кладет на стойку собственные деньги.
— Вот, — говорит она. — Отдайте Кощею его бабки.
Бармен, по всей вероятности, наблюдающий подобные сцены постоянно, с довольным смешком выполняет ее просьбу. Непонятно, что его так развеселило: продемонстрированная Уной независимость или что забулдыге ничего не обломилось.
Когда бармену выпадает свободная минутка, Уна деликатно затрагивает тему, приведшую ее сюда:
— Вы не могли бы мне помочь? — начинает она, стараясь говорить вежливее, чем ей того бы хотелось. — Я ищу двоих джентльменов, чья профессия — торговля живым мясом.
Бармен смеется:
— Впервые в жизни слышу, чтобы кто-то называл орган-пиратов «джентльменами». Жаль тебя разочаровывать, милашка, но эта братия якшается только друг с другом. Таких, как я, они в свои дела не посвящают.
Уна продолжает с невозмутимым видом:
— Их зовут Хеннесси и Фретуэлл, — и внимательно смотрит на бармена — а вдруг тот как-то выдаст себя.
— Никогда не слыхал, — говорит он и принимается за привычное дело — моет грязные стаканы. Однако Уна замечает, что он моет стакан, который уже чист. Бинго!
За три дня это первая тоненькая ниточка. Теперь все зависит от ее осмотрительности и смекалки. Интересно, чего этот человек боится? Может, ему просто не хочется вмешиваться не в свои дела? Или он думает, что она из ФБР и собирается повязать его верных завсегдатаев? Ладно. Что бы ни скрывалось за молчанием бармена, наверно, стоит воззвать к его кошельку.
— Жаль, — роняет Уна. — Говорят, эти двое — парни, к которым надо обращаться, когда дело касается ценной добычи.
Бармен избегает смотреть ей в глаза.
— Мне откуда знать.
— И еще, — добавляет Уна, — я не прочь хорошо заплатить тому, кто меня с ними сведет.
Она приканчивает свое пиво, подсовывает к бармену пустой стакан и кладет под него пятьдесят долларов.
Тот косится на купюру, но не берет.
— Само собой, это только за знакомство, — добавляет Уна. — Если сделка состоится, получишь гораздо больше.
Бармен отходит на другой край стойки и наливает стакан «Тома Коллинза» какой-то опустившейся женщине — наверняка Кощей заплатит за ее выпивку. Бармен использует это время для обдумывания предложения. Вернувшись к Уне, он забирает ее стакан вместе с бумажкой, которая — фокус-покус! — растворяется в воздухе. Стрельнув глазами по сторонам, он наклоняется к девушке и едва слышно шепчет:
— Если это те, про которых я думаю, здесь ты их не встретишь. Насчет Хеннесси не знаю, а Фретуэлл обычно развлекается игрой на бильярде в «Железном монархе», что на Николетт-авеню. Но послушай, крошка, он — подонок, каких свет не видал, а тот кабак — место просто мерзопакостное. Лучше не суйся туда.